Нездешний человек. Роман-конспект о прожитой жизни

«Так что мы с тобой земляки! — продолжал Небритов. — Поэтому я тебе доверяю, и ты мне верь, не съем. Понимаешь, нам нужны не библиотекари, а патриоты. Ты хоть человек беспартийный, но совесть у тебя ведь есть? Поэтому будешь у нас лектором. Лектор — профессия востребованная и идеологическая. С Москвы начнёшь, потом по стране заколесишь, увидишь, зачем наш народ живёт. Если будешь линию партии верно отображать, я тебя по туристической путёвке в Болгарию отпущу. Если и там за четырнадцать дней не осрамишься — в партию тебе широко ворота откроем. А потом отправишься собирать материал по диссертации в какую-нибудь Францию. Можно прямо на Плас-Пигаль. Ты себе не представляешь,^ как там люди живут! Как в настоящем раю! Можешь и в Лувр забежать, если время останется. На Венеру на Милосскую краем глаза взглянешь или хоть на Мону Лизу, хотя последняя мне не так нравится. Тоже мне, разоделась, ничего не видать! Привезёшь моей благоверной шмоток импортных, а мне что-нибудь техническое. Магнитофон „Филиппе", например. Внучок, понимаешь, клянчит. И пошло-по-ехало! Будем сыром в масле кататься, коньячок лимончиком закусывать. Ковёр себе купишь, телевизор фирменный. Я ведь тебе только добра хочу. Ну, а всем нам без тебя тоже спокойнее будет. Я-то тебя, как родного, люблю, а коллектив — так вот нет, лучше поменьше ему глаза мозолить. Ну как, по рукам?»

Я посмотрел с сомнением на его захватанную ладонь. В Париж я, конечно бы, съездил, книжечек бы эмигрантских на валюту прикупил. Но как-то не верилось, что их удастся провести через таможню. Скорее наоборот. Не на того напал!

— Лектором? — притворно удивился я. — А кому лекции читать?

— Как кому? — непритворно удивился Иван Иваныч. — У тебя же высшее бесплатное образование. И куда его? Псу под хвост? Надо отрабатывать. Так что будешь пролетариям про международное положение линию партии прямой наводкой в печёнки втюхивать. И это тебе зачтётся, я перспективу обрисовал.

— Как же я, интеллигентный молодой человек, могу линию партии проводить и передовой класс обучать? Может, у меня сердце с серой гнильцой? Или в голове вывих? Может, лучше это мне ваш пролетариат политинформацию прочтёт? — удивлялся и даже дерзил я.

Со своей страной я был знаком уже не понаслышке, поэтому предложение Иваныча мне не пришлось по сердцу. В частности вспоминался шахтёр из дома отдыха, в который мы поехали с Катей по профсоюзной путёвке. Завидя меня, он каждый раз восклицал: «Со свиданьицем! По граммульке!» — выпрастывал из заплечного шахтёрского мешка бутылку и наливал половину гранёного стакана. Рука дрожала, стакан дрожал, но разливал исключительно ровно. Человек был с понятиями о дружбе и справедливости. А свиданьица с ним случались раз по пять на дню. В том числе и на лыжне. Крепя дружбу, поначалу я с ним выпивал, а потом заныла печень, я стал отнекиваться, кивал на Катю. Шахтёр не обижался, только сочувствовал и задавал один и тот же вопрос, давал один и тот же совет: «Ты что, дистрофик? А ты с меня пример бери — наплюй и разведись! С тех пор, как развёлся, лично я почувствовал себя очень хорошо, а женщины стали мне неприятны. Теперь знаешь, сколько в меня влезает! Килограмм! И это без закуси». Говорил убежденно, только мутная слюна и брызгала. Немудрено, что у Кати с ним отношения не сложились.

Я удивлялся и дерзил, но Небритова было не сбить, человек опытный: «Ты меня не серди, я и так сердитый. Линию партии даже без логарифмической линейки вести легко: она без изгибов, извилин и ржавчины. При коммунизме у каждого будет по персональному самолёту и каждая кухарка станет управлять государством. Без вариантов. И — запомни самое главное! — при коммунизме все женщины будут прекрасны, как Венера Милосская».

Иван Иваныч был знаменит не только сам по себе, но и своей женой Валентиной, напоминавшей в сумерках афишную тумбу. Как-то раз Небритов попросил меня дотащить до дому хрустальный сервиз, полученный от всех нас к своему пятидесятилетнему юбилею, и именно в этот день у Валентины пропала из прихожей любимая шляпка, похожая на ночной горшок. Не поленившись на следующее утро доехать до библиотеки, она обозвала меня мародёром. Потом шляпка нашлась, она честно позвонила мне и зафальтецила: «Да, шляпа нашлась, это правда, но я не собираюсь перед вами извиняться, потому что она всё равно помята!» Иван Иваныч с Валентиной уже справили серебряную свадьбу.ю и, видно, это сказывалось на его представлениях о прекрасном.

Анекдот такой помните? Приезжает муж из командировки. Встречает в подъезде соседа, спрашивает: «Никто к моей жене без меня не приходил?» — «Никто». — «Совсем никто?» — «Совсем никто». — «Ну, и я тогда, пожалуй, не пойду». В книгохранилище уверяли, что это вовсе не анекдот, а случай из жизни Иваныча. Я делал вид, что верю, и тоже смеялся, но это скорее для поддержания отношений.

«На Венеру, на Милосскую? — охнул я. — То есть все девушки станут без рук?»