Нездешний (трилогия)

Эмрин с трудом взобрался на спину чалому и поехал к лесу вслед за хозяином и юношей.

Они ехали уже около часа, когда герцогский сын сказал:

— Те солдаты непременно поднимут тревогу. Скоро, наверное, за нами отправят погоню?

— У нас есть ещё немного времени, — ответил Серый Человек.

Юноша помолчал и спросил:

— Вы их убили, да?

— Убил.

— Вы сказали, что оставите им жизнь, если они его развяжут. Что же вы за человек после этого?

Эмрин поморщился, услышав этот вопрос. Серый Человек, не ответив, направил коня к нему.

— Держите на запад, к лесу, чтобы руины остались к югу от вас. Если увидишь туман, сворачивай в сторону. Я догоню вас ещё засветло.

— Да, господин. — Серый Человек повернул назад, и Эмрин крикнул ему: — Спасибо! — Потом он тронул каблуками коня и поравнялся с юношей.

Ниалл, красный и сердитый, воскликнул:

— Человеческая жизнь для него ничего не значит!

— Наша с вами значит, и мне этого довольно.

— Вы оправдываете то, что он сделал?

Эмрин натянул поводья и повернулся к юноше лицом.

— Взгляните на меня! Они собирались забить меня до смерти. Думаете, меня их смерть сильно печалит? Когда я был мальчишкой, нам с приятелями вздумалось поохотиться на оленя. Мы вооружились новенькими копьями, а у двоих были луки. Всего нас собралось семеро. Мы отправились в горы и скоро напали на след. Скрадывая добычу, мы стали пробираться через густой подлесок, и тут вдруг, откуда ни возьмись — громадный медведь. Ну а дурачок Стефф возьми да и пусти в него стрелу. Короче, с гор нас вернулось только двое.

— Какое это имеет отношение к Серому Человеку?

— Если раздразнить медведя, не удивляйся, когда он вспорет тебе брюхо! — рявкнул Эмрин.

Трёхмечному было жарко. Солнце жгло покрытые лаком волосы, и ни малейший ветерок не колыхал длинный кафтан из чёрного шёлка. Он постоял немного, опустив руки на два кривых меча, висящих у него по бокам. Третий, с привязанным к эфесу шлемом, помещался между лопатками. Криаз-нор, оглядев поляну, быстро пересёк её и вошёл в тень. Трое его спутников, тоже в чёрном, следовали за ним по пятам.

Лесная прохлада после солнцепёка была особенно приятна. Глядя золотистыми глазами на тропу, Трёхмечный ощутил лёгкое раздражение. Им должны были предоставить ищейку: он, несмотря на всё своё мастерство, уже трижды сбивался со следа, и это бесило его. Дерёш Карани дал им три дня, чтобы убить меченосцев, и два почти на исходе. Если они не уложатся в назначенный срок, одного из четвёрки скорее всего казнят. Его, Трёхмечного, вряд ли, но с Дерёшем Карани ничего нельзя знать наверняка.

Он оглянулся на трёх своих подчинённых. Скорее всего это будет Четвёртый. Он только из питомника и ещё не заслужил себе боевого имени. Однако он малый способный — его номер указывает на то, что в своём выпуске он был четвёртым из пятидесяти. Трёхмечный велел всем троим оставаться на месте, а сам осторожно двинулся дальше по оленьей тропе, ведущей на юг. Земля была твёрдая. Трёхмечный услышал слабое журчание воды и пошёл на звук. Почва стала мягче, в кустах он разглядел два копытных следа, а у самой воды — отпечаток сапога.

Трёхмечный кликнул своих бойцов.

— Полдня, а то и меньше, — заявил он, не сводя взгляда золотистых глаз с оттиснутого в грязи копыта. — Края подсыхают и крошатся.

Громадный сутулый Железнорукий вышел вперёд. Вытащив меч из-под чёрного кушака, опоясывающего толстый живот, он опустился на четвереньки и принялся обнюхивать человеческий след. Закрыв глаза, он отстранил от себя запахи трёх своих товарищей. Как на грех, на кустах недавно оставил свою отметину лис, и резкий мускусный дух забивал слабый человеческий запах. Железнорукий открыл глаза и доложил Трёхмечному:

— Один, на котором кровь подсыхает, очень устал. Другой, риадж-нор, полон сил.

— Он не риадж-нор, — поправил Трёхмечный. — Их орден вымер, и от них, как мне говорили, остались только бледные подобия, именующие себя раджни. Жители этого мира размягчились, как это часто бывает.

— С нами такого не случится, — вставил Четвёртый.

Трёхмечный взглянул на могучего молодого воина и покачал головой:

— Пока дураки вроде тебя не начнут так думать.

Четвёртый тихо зарычал и сгорбил плечи. Трёхмечный подступил к нему вплотную.

— По-твоему, ты уже готов схватиться со мной? Так вызови меня, дерьмо овечье! Вызови, и я сниму с тебя башку и съем твоё сердце.

Казалось, Четвёртый вот-вот выхватит своей меч. Он задержал руку над чёрной рукоятью и опустил её.

— Мудро, — заметил Трёхмечный. — Теперь ты авось доживёшь до того, чтобы заслужить себе имя.

— Мы можем догнать их ещё до ночи, если поднажмём, — сказал Железнорукий.

— Лучше нагрянуть к ним в полночь, — возразил Шаговитый, самый высокий из четверых, длиннолицый, с тяжёлым подбородком, глубоко посаженными глазами и зрачками как щёлки. — Когда они будут спать.

— Я предпочёл бы убить их в бою, — заявил Четвёртый.

— Это ты по молодости, — дружелюбно ответил Шаговитый. — Если их убиваешь в спокойном состоянии, они вкуснее. Правда, Трёхмечный?