Неземляне

Айла тоже бросила свой на столе, и теперь я переживал, что и его заберут. Но ороро оттолкнула второй планшет и сосредоточилась на моём. Она села на широкий низкий стул, а крикк запрыгнул на соседний. Он открыл небольшую сумочку, и я увидел, что в ней лежат всякие навороченные инструменты.

Крикк выбрал какие-то две штуковины, узкие и похожие на лапы робота, и передал своей приятельнице. Ороро перевернула мой планшет и сняла заднюю крышку – так быстро, что я и моргнуть не успел. Из механических пальцев инструмента вылезли острые иглы и вонзились в микросхему. У меня в наушнике раздался электрический шум.

– Не надо, пожалуйста! – взмолился я.

Ороро, не обращая на меня внимания, копалась в планшете, орудуя странными инструментами. Наушник пришлось вынуть – шум стал просто невыносимым. Не попросить ли наших охранников вызвать полицию, или что тут у них? Хотя, наверное, они тут и считались полицией и вставать на мою сторону явно не собирались.

Ещё можно было позвать Айлу, но она либо пряталась, либо спала, раз до сих пор не вышла. Да и чем она поможет?

Через пару минут ороро снова перевернула планшет. Инструменты так и остались торчать сзади. По экрану побежали строчки кода. Я узнал язык программирования, которым пользовались у нас, людей. Ороро не отрывала глаз от дисплея.

Интересно, куда мама с папой положили запасные планшеты? Мы же точно прихватили их с собой. Тут в наушнике, который я зажал в кулаке, что-то зазвучало. Я снова сунул его в ухо.

Это мой голос…

ЭТ-ТО М-МОЙ ГОЛОС…

Энто мой холос…

Э-э-это мо-о-ой го-о-олос…

Похоже, ороро проверяла, какие голоса есть в программе. Она включила динамики самого планшета и прослушала несколько десятков вариантов, время от времени что-то бормоча. Крикк отвечал ей привычным отрывистым рыком.

И вдруг…

– ГЗ-З-ЗРК-К-К!

– Да! Хочу вот этот! – сказал мне в ухо ворчливый старый комедиант.

– МР-РМ-М-М-М.

– Хорошо, а это будет мой, – ответил ему низкий, глубокий голос знаменитой актрисы.

Ороро вернула заднюю крышку на место, отдала крикку инструменты и протянула мне планшет.

– Вот, держи, – произнесла она своим новым голосом. – Теперь всё работает. Говорила же, что не испорчу. Хотя, конечно, ты меня не понимал. Я Марф, а это Эцгер.

– Привет, – поздоровался я. – Меня зовут Лан.

Говорить спокойно не получилось. А как иначе – они внезапно вломились в наш дом и, можно сказать, обокрали. Хотя голос Марф звучал дружелюбно. По крайней мере, в переводе.

– Что у вас есть перекусить? – поинтересовался Эцгер. Он спрыгнул со стула и побежал на кухню.

– Только наша человеческая еда, – ответил я. – Не особо вкусная.

Он запрыгнул на тумбочку и принялся рыться в верхних ящичках.

– Не надо так делать, – попросил я, но Эцгер плевать на меня хотел. Затевать ссору с тем, кто может легко отхватить мне голову, не хотелось. Так что я снова повернулся к Марф.

– Как ты так быстро его починила? Инженеры с нашего корабля говорили, что на это уйдёт несколько недель.

– Ты знаешь математику?

– Более или менее.

Уголки её рта приподнялись, как будто в улыбке.

– Средний ороро в семь тысяч раз умнее обычного человека. Такой ответ тебя устроит?

– Вполне.

С кухни раздался грохот. Видимо, Эцгер слишком резко дёрнул на себя ящик и тот свалился на пол.

– Еда в третьем ящичке справа, – крикнул я. – Да-да, в этом!

Он достал контейнеры с «Харчем», и Марф обратилась ко мне:

– Извини, что Эцгер так себя ведёт. Для крикка он довольно воспитанный. Хотя это, конечно, мало что значит.

– Кто вас сюда отправил? – спросил я.

– Никто. Мы взломали защитную систему ограждения и наврали солдатам. Они ни о чём не подозревают. Но ты не переживай, протестующие до вас не доберутся. Только ороро хватит мозгов на то, чтобы такое провернуть. А из этих вряд ли кто захочет сюда прийти.

У меня накопилось так много вопросов, что я даже не знал, с чего начать.

– А зачем вы пришли? Просто за едой?

Эцгер обнюхал «Харч» и поморщился.

– Это было бы ужасно глупо с нашей стороны, – прорычал он. – Пахнет премерзко!

– Мы хотим обратить тебя в нашу веру, – сказала Марф.

– Да ладно?

Она сильнее расплылась в улыбке.

– Конечно! Ритуалы у нас, правда, очень болезненные. Эцгеру придётся отгрызть одну твою руку, но зато в этой боли ты обретёшь просветление!

Я вздрогнул от страха.

– Извините, у меня уже есть своя религия.

– Ничего страшного, – отмахнулась Марф. – Это, вообще-то, была шутка. Вы, люди, шутить умеете?

– Да! И вы?

– Марф часто шутит, но всегда несмешно, – доложил Эцгер.

– Просто у тебя нет чувства юмора, – возразила Марф.

Крикк пожал плечами и продолжил обнюхивать «Харч» с выражением отвращения на морде.

– Я думал, на Чуме юмор запрещён, – прошептал я.

Марф покачала своей громадной головой.

– Это правительству жури он не нравится. Я с ними не согласна. Расскажи какую-нибудь человеческую шутку.

– Их еда – вот настоящая шутка! Самый что ни на есть чёрный юмор, – проворчал Эцгер, показывая ей контейнер. – Выглядит как отбросы.

– И вкус такой же, – признал я.