Неземляне

– А что случилось с нагами? Я пыталась о них спрашивать, но мне не отвечали.

Родители Марф посмотрели на нас большими глазами.

– Ох, вам не рассказали о нагах? – прошептала Ульф и повернулась к своему мужу.

Хунф тяжело вздохнул, что звучало как приглушённые раскаты грома. Он отодвинулся от стола и медленно поднялся со стула.

– Доедайте и присаживайтесь на диван. Будет проще показать вам всё на видео.

15. Чёрные пятна истории

Громадный диван вместил всех семерых. Ульф и Хунф сели по краям, Марф – рядом со своим отцом, а моя семья – посередине. Наверное, по сравнению с гигантами ороро мы смотрелись как ребятишки из детсада. Ульф щёлкала пультом, проматывая видеобиблиотеку жури. Хунф тем временем рассказывал:

– Чаще всего в обществе враждуют две идеологии – прогресса и традиции. Они сражаются за политический контроль. Когда прогрессивная партия приходит к власти, в мире начинаются рост, перемены. К сожалению, если эти перемены происходят слишком быстро, они могут привести к беде. Тогда берутся за дело сторонники традиционного подхода, чтобы стабилизировать ситуацию. На Чуме численность жури по отношению к другим народам – шестьсот к одному, и, по сути, они правят Чумом. Их общество построено по принципу улья. Их природа такова, что больше всего они ценят сотрудничество. Жури терпеть не могут конфликты. Возможно, вы заметили эту странную фразу: «все сходятся во мнении»?

Мы закивали.

– Да, конечно.

– Это не значит, что конфликтов не существует. Просто жури делают вид, будто их нет. Пока у власти стоят традиционалисты – вот как сейчас, – все притворяются, что согласны с их взглядами. Стоит ситуации измениться, как весь рой встанет на сторону прогресса: все «сойдутся во мнении» и будут поддерживать совершенно противоположные идеи.

– Дорогой, я нашла видео, – перебила его Ульф.

– Пока не включай, милая. Я ещё не закончил изображать перед нашими гостями лектора-всезнайку.

Хунф улыбнулся и сощурил большие глаза, как бы подмигивая.

– Лет двадцать назад в правительстве жури преобладали прогрессивные взгляды. Длилось это около века. Они получили сигнал бедствия от нагов: тех выгнали с родной планеты жестокие захватчики. Им сразу предложили убежище на Чуме. Тогда жури готовы были принять иммигрантов с распростёртыми объятиями. Ведь они и сами прекрасно помнили, как их когда-то приютили на этой планете. Правда, дело тут было не только в доброте и гостеприимстве. Правительство считало, что наги могут обогатить культуру Чума своими исполнительскими видами искусства. У этого народа особенно ценились танцы и музыка, от чего жури были довольно далеки.

– Далеки! Да они просто ужасно скучные, – заметила Марф.

Хунф кивнул, соглашаясь с дочкой.

– Да, народ жури не самый интересный. У них нет ни музыки, ни танцев, ни театра, ни архитектуры, ни живописи, ни скульптуры… Они ничего не создают – только плодятся. Их жизнь бедна на события. Однако со временем жури увидели в этом свой недостаток. Отчасти потому, что уже давно жили бок о бок с ороро и убедились, как много даёт нам искусство. У ороро всегда была богатая культура. Но мы не стали делиться ею с жури, после того как переехали на Чум. Скорее всего, они всё равно не смогли бы её понять. Мы даже сделали себе отдельное телевидение.

– Там куча каналов, – вставила Марф. – Но смотрят их только ороро.

– Это к лучшему, – сказала Ульф. – Другим видам некоторые наши программы могут показаться странными. Что там, они и меня порой удивляют!

– В общем, наги прилетели на Чум, – продолжил Хунф, – и им не терпелось поделиться своей культурой с жури. Они-то были не скучные, нет – совсем наоборот! Наги устраивали фестивали и танцевали дни напролёт.

– Нас не очаровали их танцы, – призналась Ульф. – Мы бы тоже могли двигаться, если бы хотели, но у нас более… сидячий народ. А вот жури пришли в полный восторг. Оказалось, у них самих к этому талант. В них природой заложено собираться в рой для самозащиты. Только в случае с танцами это не агрессивное действо, а наоборот – позитивное, радостное. Поэтому сначала всем казалось, что наги изменят общество к лучшему и жури преобразятся.

Тут Хунф драматично взмахнул рукой.

– А затем наги провели свой Фестиваль Скорби.

Все три ороро тяжело вздохнули.

– Это была одна из древнейших традиций нагов, – объяснил Хунф. – Этот фестиваль повторялся каждые пять лет и длился десять дней. И он был ужасен.

– Я уже всё подготовила, – сказала Ульф. – Хотите посмотреть его на видео?

– Да, пожалуйста, – ответила мама.

Ульф нажала на кнопку. На экране появилась огромная площадь в самом сердце города, окружённая привычными домами-сотами. Между ними всё было занято какой-то чёрной, влажной массой, походившей на океан нефти в бурю.

Тут я услышал шум – душераздирающие вопли, полные боли, – и невольно зажал уши ладонями. Хотя даже так они били по барабанным перепонкам и вызывали тошноту. Вся моя семья, очевидно, чувствовала то же самое.

– Ай!

– Ох!

– Пожалуйста, хватит!

Ульф поставила видео на паузу и показала пультом на экран.