Нежданно-негаданно

Егор Кузьмич сидел перед домом на скамеечке, увидел их, вскочил, костыль свой забыл, чуть не упал, подобрал костыль, руки от радости затряслись, слезы на глазах внучонка увидел, прижал его дрожащей рукой, целует, Галину обнял, поцеловал.

— Вот видишь, Юрок, и гости у нас. А что с костылем, дедо?

Письмо Андрея не застало Галину, она уже была на Волге.

— Э-э. Так… немного… пройдет…

Галина поняла, что с Егором Кузьмичом что-то неладно, но вида не подала.

— Пройдет, конечно, пройдет.

Егор Кузьмич все улыбался, гладил по головке Юрку.

— А где наш папа, дедо? — продолжала Галина.

— Поле, поле, там, — махнул рукой Егор Кузьмич, показывая в поля, сияя, радуясь приезду.

— А дедо давно у нас? — спросила, тоже все еще улыбаясь, Галина.

— Живу, живу, уехала Дотья.

Улыбка Галины стала какой-то растерянной.

Обостренная после болезни чувствительность Егора Кузьмича легко уловила перемену в Галине.

Нервы его стали очень чувствительны, болезненны, обидчивость как у маленького, вот слезинка на глаз навернулась, он смахнул ее.

Галина это почувствовала.

— Пойдемте в дом, что же стоять, — улыбнулась она.

— Дедо, мы яблок привезли, груш. Я на будущий год в школу пойду.

— Но, но, хорошо, — старик опять погладил дрожащей рукой беленькую головку внучонка.

— Час угостим деда, Юрок. Пойдемте, дедо.

Мыслей у Егора Кузьмича никаких не было, обида захватила его, он только поддакивал:

— Да, да, но, но…

В квартире Галина раскрыла чемодан, достала фрукты.

— На, угости деду, сынок.

Мальчик протянул Егору Кузьмичу яблоко и грушу. Егор Кузьмич взял все той же дрожащей рукой, погладил опять внука по головке, улыбнулся.

А Галина была в недоумении, что и как случилось со стариком, почему он здесь, почему уехала Авдотья.

Она решила пойти в правление, подождать Андрея и все незаметно выяснить.

Зачем это он будет жить здесь у них, когда Авдотье пора на пенсию? Пусть она за ним и ходит, делать ей больше нечего, а они оба работают, и ходить за стариком некогда. Странно прямо! Придумали!

— Ну, пойдем, встретим папу, сынок. А вы, дедо, не скучайте, кушайте фрукты, мы скоро вернемся.

— Ну, ну, хорошо, идите.

Когда Галина ушла, обида начала расти еще сильнее, хотя Егор Кузьмич знал, что Андрюха его защитит, не позволит никому обижать отца и Галину «присекет», если она ерепениться станет. Внутренняя нервная вспышка быстро утомила Егора Кузьмича, вдруг потянуло на сон, он подошел к кровати, лег, но уснуть почему-то не мог, вышел во двор, сел на скамеечку у окна — на воздухе лучше.

Галина пришла удачно, Андрей только что приехал с поля. Увидев их в окно, он выскочил, схватил Юрку, ее, закружил вокруг себя, целуя попеременки.

— Ну как отдохнули, что долго? Поправились! Молодцы. Заезжали на Волгу? Великолепно! Как там родители? Здоровы? Ну и хорошо! — Потом потускнел: — А с отцом у нас несчастье, Галя.

— Я знаю, видела; что случилось?

— Паралич. Два раза подряд.

— Вот несчастье-то…

— Приезжал Геннадий, звал очень Авдотью. Мы посоветовались по-семейному, решили, что пусть едет, отдыхает, наработалась досыта. Отец одобрил, рад даже.

— Конечно, какой разговор.

…Хотя Галине и не хотелось, чтобы отец Андрея жил с ними, но она старалась не показывать этого. Галина старательно ухаживала за Егором Кузьмичом. Ее радовало и то, что Юрка был привязан к деду. «Водой не разольешь их», — говорила Галина.

— Деда, расскажи про японцев, германцев, — ворковал внучонок, а то вдруг ему захочется подробно узнать, как коней обучают. Все вроде бы в житье-бытье шло так, что и лучше не надо. Но Егор Кузьмич вскоре стал замечать, что чашку его Галина моет отдельно и стирает ему на особицу ото всех. Егор Кузьмич встретил Андрея после работы у ворот и запросился к Григорию.

— Да что тебе, отец, у нас плохо, что ли? Чем ты недоволен?

— Гришке, Гришке, — настаивал отец.

— Ты обидишь меня, отец, да и Галину тоже, если уйдешь.

— Нет, нет, — повторял Егор Кузьмич.

— Галя! — крикнул Андрей.

Жена вышла на улицу.

— Отец к Григорию просится, не знаю, как и отговаривать. Чем ему плохо у нас?

— Да вы что, папа, выдумали? Действительно, чем мы не угодили? Григорий пьет, вам хуже там станет.

Видя, что старик непреклонен, Галина продолжала:

— Юрка к вам привык так… Придет из садика и спросит: деда где? Мы вас не отпустим.

— При-д-ет в гости, — слезы закапали из глаз старика. Вот он уж весь содрогается, расплакался, как ребенок, и шепчет: — Гришке, Гришке!

Андрей решил, что может случиться что-нибудь плохое, нервы старика совсем худы стали. Он посадил его в машину, — тогда Егор Кузьмич немного стал успокаиваться, — и повез к Григорию, думая, что когда отойдет, потом и уговорит его вернуться.

Григорий оказался дома, выпивши, на работу не уехал, он и удивился, и обрадовался, увидев подъехавших к дому, подумал, что Андрей мораль читать станет, так зачем при отце? Нет — тут что-то другое…

Зайдя в избу, Егор Кузьмич обнял Григория и заплакал.

— Ты что, отец? Тебе лучше, а ты плакать, ты что? Да ну, брось, скоро совсем здоров станешь.

— Ладно, ладно.

— Да что с ним, Андрей?

Андрей не вытерпел, закурил, мигнул Григорию на дверь.