Нежеланная. Книга первая. Проклятый атаман

Он выродок. Больной свихнувшийся выродок. Потому что там, в холодной и неприветливой спальне, он понял, что сходит с ума. Когда прижал Мельцу к полу, боясь, что она навредит себе… Когда она змеёй извивалась под ним, пытаясь выбраться. Понял, что теперь он на своём месте. Именно там, где и всегда должен был находиться. Будто тысяча путей, по которым он шёл, вела именно сюда, в её комнату, к ней… Она была так напугана. И ему хотелось успокоить её. Она дрожала от холода. И он не мог её не согреть.

А вместо этого напугал ещё больше. Она смотрела на него, и в голубых глазах он видел ужас. Наверное, думала, что он такой же, как тот, кто сотворил с ней это. Но Лютовид и чувствовал себя грязным насильником за то, как поступил. На какую-то секунду он и впрямь ощутил себя зверем. Стоило Мельце остановить взгляд на его лице, посмотреть в глаза, и змей, сжавший сердце, ликующе зашипел. Наконец она заметила его. Именно его! Уподобившись зверю, он вдыхал её запах, пытаясь запомнить, чтобы потом узнавать его везде. Ему хотелось прижаться носом к её шее и потереться, успокаивая. А желание слизнуть капельку воды с её щеки заставило дрожать. Всё тело опалило жаром, и пришлось закрыть глаза, чтобы не поддаться искушению.

Смутно он запомнил, что было дальше. Она так отчаянно сопротивлялась, так боялась. А он с собой совладать не мог. Ни одна женщина не вызывала в нём подобного. Ни к одной не хотелось прикоснуться. Ни одну не хотелось назвать своей и не отпускать. Когда отодвинулся от Мельцы, показалось, что часть себя оторвал. Боль и ужас в её взгляде резали его ножами, но и сил оставить её не было. Лютовид и сам не знал, как смог отстраниться от дрожащей панны. Он хотел обнять её, прижать к себе, согреть, чтобы не чувствовала она ни холода, ни страха. Ведь мог он прогнать ту лютую стужу, что поселилась в её глазах, мог поделиться своим теплом, своим жаром. Но человек всё же победил зверя, и Лютовид очнулся. Понял, как пугает Мельцу, как грубо сжимает истерзанное тело. Её ужас передался и ему. И тогда он не придумал ничего лучшего, чем сбежать. Чтобы не видеть отвращения и страха в её глазах.

Голубые и чистые… Они странно сияли, затягивая, поглощая. Лютовид понял, что ему напоминает это сияние – голубую сверкающую дымку, что окутывала Смерть и его свиту. Смерть в глазах Мельцы поселилась – лютовидова погибель. Не от сделки с хозяином Мёртвого царства он падёт, но от невозможности быть подле Мельцы. Хитрый змей, что теперь в нём жил, злобно зашипел, высунув язык. С клыков его закапал яд, отравляя ещё больше, заставляя желать то, что отныне для Лютовида недоступно. И новая волна боли змиевым языком лизнула ладонь.

Он поднял руку. Под повязкой показалась чернота, замаравшая кожу. И если вчера она окружала укусы, то сегодня уже доползла до запястья. Не к добру это. Не к добру. Этим странным звериным чутьём Лютовид чуял, что осталось ему куда меньше года.

Дверь отворилась, и из мельциной комнаты вышел Ягин. В руках он до сих пор держал пустое ведро.

– Ты это… Извини уж, что я так… Но она прям взбесилась. Лихо на неё какое напало, что ль…

– А как бы ты поступил, придя в себя? Рядом три мужика незнакомых, а тебя до этого… – Лютовид запнулся и сжал зубы.

Ягин сразу помрачнел. Видать, понял, что на душе у Мельцы было. Глаза долу опустил, а скулы румянцем стыда окрасились. Лютовид вздохнул. Уж кому-кому, а не ему Ягина стыдить. После того, как прижимал Мельцу к полу своим телом, он сам себе противен был.

Лютовид тяжело вздохнул, запустил пятерню в волосы и откинул со лба. Волосы почему-то оказались влажными. Ах да, это же Ягин пытался остановить безумие. Только кого он в чувство привёл – Мельцу или атамана?

– Какой сегодня день?

Ягин, удивлённый вопросом, подумал секунду и ответил:

– Пятый рассвет Лета Звонкого.

– А через два рассвета Дауфурнотт.

Ягин вздрогнул и побледнел.

– А ведь верно… Нужно дров заготовить.

– Тебе-то зачем? – Лютовид удивлённо взглянул на весельчака-лучника.

– Как зачем?! – Брови Ягина слились с волосами. – Зло отгонять – чёрта с ведьмами да мёртвых!

– Тебе не придётся. – Со злорадством Лютовид следил за тем, как меняется лицо Ягина.

– Это ещё почему?

– А мы с тобой ведьму ловить будем. Или тебе неинтересно, кто у старосты всех петухов своровал?

Усмехаясь, Лютовид оставил Ягина. Наверняка буестный вой сейчас его клянёт на чём свет стоит. И поделом. Он сам себя проклял. В тот момент, когда понял, какая нежная кожа у дочери пеплицкого старосты.

* * *