Нежеланные часы

— Охренеть, как хорошо... о боже, черт. — Я изрыгаю поток проклятий, когда она медленно вращает бедрами, используя изголовье для опоры.

— О боже, твой член чувствуется так хорошо. — Вайолет стонет, покачивая бедрами на мне.

— Господи, это так сексуально. — Я слегка шлепаю ее по заднице. Потянувшись ртом, чтобы засосать один из ее сосков себе в рот.

— Я кончу, если ты это сделаешь, — предупреждает она меня, выгибая спину и садясь. Отпустив стену и откинувшись назад, она раскачивается и раскачивается, пока мой член, блядь, не начинает пульсировать, жестко.

На другом конце комнаты кто-то стучит в стену, три предупреждающих удара.

Вайолет замолкает, закусив губу.

Все еще держа ее за бедра, я толкаю и тяну ее вдоль своего члена, давая и принимая, вколачиваясь в ее киску.

— Ммм, о... э... я пытаюсь быть тихой, но я не могу... — она скулит.

Вайолет любит поговорить.

Грязная маленькая говорунья.

— Трахни меня, О боже Зик…

Я дергаю бедрами.

— О! Ооо... Да ... я умираю, клянусь.…

— Вот так, Вайолет, трахни меня, трахни. Хочешь, чтобы тебя отшлепали?

Ее голова откидывается назад, и она задыхается, когда я снова шлепаю ее по заднице.

— Да, отшлепай меня.

Громкий стук прерывает её.

— НЕТ! ЗАТКНИСЬ НАХ*Й! Некоторые из нас пытаются уснуть! — Опять стук и крики Оза из-за стены. — Никто никого не шлепает! ИДИ НАХ*Й СПАТЬ!

Смех закипает, наполняя меня изнутри, начиная с моего пресса, поднимаясь и выходя изо рта. Я смеюсь, пока она насаживается на меня. Я не могу остановить это.

Вайолет останавливается и смотрит на меня сверху вниз.

— Почему ты остановилась? — Я тяну ее за бедра, ненасытно дергая. Я жадно рванулся вперед. Я ненасытный. — Продолжай.

— О боже, Зик, ты смеешься. — Она наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. — Это было так сексуально. Ты такой сексуальный.

Мой рот сжимается, и я убираю волосы с ее лица, чтобы посмотреть в ее красивые глаза. Рот. Губы. Нос. Подбородок.

— Ты чертовски сексуальна. — Целую. — И очень красивая.

— Я люблю это тело, так сильно... — ее руки гладят мою грудь. Щиплют меня за соски. — Я могла бы остаться здесь на всю ночь.

— Давай устроим праздник секса на все выходные.

Предательский признак того, что ее киска напряглась, заставляет мои глаза закатиться к затылку. Она сжимает мой член. Блядь, это так хорошо, блядь, это так хорошо, блядь это так охрененно хорошо…

— О боже, Зик, я сейчас кончу, я... я... я...

Почему мне так хорошо? Почему мне так хорошо? Почему…

Голова Вайолет откидывается назад, рот открывается, когда мы собираемся вместе кончить — и я кончаю, жестко.

Стону.

Я стону так громко, что Оз начинается стучать в стену, громко стучать.

Но от этого звука я только кончаю сильнее.

Глава 13.

«Что говорят после отличного траха? Спасибо за то, что была отличным репетитором. Давай трахнемся еще раз?»

Вайолет

— Кайл, у тебя отличные кроссовки.

Сегодня четверг, и мы идем в городской детский музей, Зик, Саммер, Кайл и я, — поскольку погода слишком холодная для парка. Дети прогуливаются, когда я замечаю новые кроссовки Кайла. Я имею в виду, парень не мог сделать это более очевидным, дрыгая каблуками каждые десять футов, шумно топая вокруг, наклоняясь, чтобы завязать их возле каждой скамейки.

Он останавливается, чтобы завязать их в третий раз с тех пор, как мы здесь.

— Зик достал их для меня. Я выиграл пари.

— Ты выиграл пари? — Повернувшись к нему, я спрашиваю: — Боже милостивый, что за пари ты заключаешь с одиннадцатилетним мальчиком, который требует, чтобы ты купил ему новые кросовки?

— Обычное пари. — Он пожимает плечами.

— Я обыграл его в баскетбол, — хвастается Кайл, забегая вперед, чтобы покрасоваться, подпрыгивая в воздухе и закидывая невидимый баскетбольный мяч. Его новые темно-синие с серым кроссовки высокого класса и последней модели.

— Обычное пари? — Я скептически поворачиваюсь к Зику. — Вот как?

Я останавливаюсь и нетерпеливо постукиваю носком коричневого ботинка по мраморному полу.

— А что такого? — спрашивает Зик, когда дети оказываются вне пределов слышимости, изучая демонстрацию погодных условий. Я вижу, как Саммер нажимает на рычаг, как мерцает витрина перед ними, как молния освещает выставку. — Ему нужны были новые кроссовки.

— Дело в том, Зик, что эти кроссовки очень дорогие. Что, если он бы проиграл?

— Ты такая чертовски милая, — Зик смеется, фыркая носом. Он хватает меня за руку и тянет за собой. — Он бы не проиграл.

Я хмурю брови.

— Что значит, он бы не проиграл?

— Именно то, что я и говорю. Он бы не проиграл пари. Ребенку нужны были новые кроссовки, его мама не может себе этого позволить, он выиграл пари, и точка.

Когда он слегка сжимает мои руки, я дергаю его руку, останавливая нас обоих.

— Зик Дэниелс. Ты большой добряк.

Он смеется, красивые губы улыбаются, нежно увлекая меня за собой.

— Неважно, Пикси, продолжай идти.

Но я так легко не сдамся.