Нежная и очень грешная, или Сколько волка ни люби

– А я почем знаю? – развела руками женщина. – Может, и пьет, только я его пьяным с зимы не видела. Придет ко мне в магазин раз в месяц, купит мыло или спички, и обратно. Ни с кем не разговаривает, одолжить на водку не уговаривает, скидками своими не хвастает.

– Чем не хвастает? – не поняла я.

– Скид-ка-ми! – по слогам, как для идиотки, повторила Тамара Петровна. – Женька как работник мог купить подешевле. Ну там мясо, канцелярию, мебель. И нам предлагал…

– Мебель? – медленно переспросила я, тоже по слогам.

– Ага, – закивала продавщица, – он грузчиком пару лет назад работал в этом… как его… не то «Уюте», не то «Комфорте». Потом уволили за пьянство…

Я отшатнулась от прилавка. Так, тихо, главное, не спугнуть ценного информатора.

– Вы уверены? Ничего не путаете? – почти шепотом спросила я, сдерживая волнение.

– Милая моя, – с пренебрежительной улыбкой бросила продавщица, – я до сих пор помню, сколько при коммунистах килограмм сметаны стоил и сколько бутылок подсолнечного масла Нинка Кузнецова семь лет назад на Новый год покупала.

– Правда? – для проформы удивилась я, пытаясь успокоить торнадо мыслей в голове.

– Рубль восемьдесят и пять штук! – возвестила Тамара Петровна.

– Спасибо большое, – искренне поблагодарила я разговорчивую даму, – все же подскажите, который из этих домов логово Жукова? Схожу, посмотрю, вдруг понравится?..

– Да иди ради бога, – разрешила дама, сгребла очистки от семечек в руки и вместе со мной вышла на крыльцо магазина. – Вот улица наша, по ней иди вперед, увидишь такой большой двухэтажный дом, этот как раз Ивановы будут, – Тамара Петровна выкинула мусор под крыльцо, – на заборе увидишь табличку «Скользкая, 54», пройдешь еще дальше, метров сто пятьдесят, и упрешься в Жукова. У него номер дома 56, но там все равно таблички не видно, Женька двор таким забором отгородил, что и с шестом не перепрыгнешь.

– Спасибо, – еще раз с чувством сказала я. Если бы у меня были деньги, я бы обязательно купила что-нибудь в магазинчике, но так как вся моя наличность была изъята в виде штрафа за неимоверно высокую скорость, только и оставалось, что сказать это старое русское слово.

– Ну, прощевай, – Тамара Петровна повернулась к двери, – зачастили к Жукову гости…

Сначала я остановилась как вкопанная, а потом снова ринулась в магазин.

– Как вы сказали? К Жукову еще кто-то приходил? Когда? Сколько их было?

– Да зимой еще, – удивилась моей реакции женщина, – а что? Ты-то здесь при чем?

– Ну… – я потопталась на месте, – а вдруг это был покупатель, мой соперник?

– А, – с пониманием протянула Тамара Петровна, – нет, не покупатель. Какой-то родственник Лидки. Приехал узнать, как его дядя поживает.

– И что? – не вытерпела я.

– И ничего. Так и сказала: пьет его дядя беспробудно.

– А когда это было?

– Зимой, – прищурилась женщина, – точно, зимой. Я еще помню, сказала, на улице мороз лютый, а Женька небось в Москве бомжует, при собственном-то доме.

– А дальше?

– Все, – Тамара Петровна достала журнал «Отдохни», – ушел родственничек.

– Как он выглядел?

– Нормально выглядел. Волосы темные, высокий, лет тридцать на вид. А тебе зачем? – нахмурилась продавщица.

– Тамара Петровна, еще раз спасибо за все! – Я торжественно пожала ей руку. – Если перееду, позову вас на новоселье! До скорого! Всего хорошего!

Я выскочила из магазина, села в машину и поехала вдоль домов. Что мы имеем? Евгений Жуков когда-то, а именно пару лет назад, работал в магазине «Комфорт» грузчиком. Был уволен из-за большой любви к спиртному. Полгода назад, то есть зимой, к Жукову приходил дальний родственник, узнать, как дела у дяди – пьяного грузчика. Что это мне дает? Я прокрутила в голове разговор с продавщицей. А ничего особенного мне это не дает.

Но, возможно, даст, если я поговорю с самим Жуковым. Спрошу, зачем он садился в машину к Артему Ионову и знает ли что-нибудь о смерти своего шефа. Я увидела двухэтажный дом с табличкой «Скользкая, 54». Дальше я ехала очень медленно, боясь пропустить жилище Евгения, моего самого ценного на данный момент свидетеля. Вскоре показался «особняк» любителя выпить. Точно, высокий двухметровый забор. Единственное, что я смогла увидеть, – это трубу и идущий из нее серенький дымок.

Я вылезла из машины и поискала взглядом звонок, чтобы дать о себе знать, но тут в моей сумке ожил телефон. Я вздрогнула от неожиданности, выудила сотовый из сумки и поднесла трубку к уху.

– Я свободна в два часа, – пробубнила Лиса и отключилась.

Часы показывали начало двенадцатого, так что у меня еще оставалось время для покупки подарка. Я спрятала телефон и, отметив, что такого предмета, как звонок, на этом высоком заборе не существует, постучала кулаком по калитке.

Через минуту с той стороны послышались глухие шаги, и калитка внезапно отворилась. Сквозь образовавшуюся щель я увидела высокого чумазого мужика, с длинной бородой и сальными волосами, одетого в шапку-ушанку и грязный тулуп. На секунду мне показалось, что на улице зима.