Нежность по принуждению

Настя обиженно надувает губки и нехотя убирает руку. Затихает у моих ног, напевая что-то себе под нос. Я стараюсь не двигаться, чтобы не потревожить ее. Смотрю на медленно меняющиеся цифры и кляну Дена за медлительность.

С каждой минутой я все глубже погружаюсь в воспоминания о нас, которые, казалось бы, намертво зацементировал годы назад. Я чувствую под пальцами ее горячую, шелковистую кожу. Слышу над ухом заводящий грудной шепот, который все повторяет: «да, папочка, я только Ваша».

Наше общее забытье взрывает трель дверного звонка. Настя встрепенулась и вскинула на меня глаза, полные страха.

— Все хорошо, — успокаиваю я ее и иду в холл.

Распахиваю дверь и вижу довольно ухмыляющегося во все тридцать два Дена. Кажется, в один из передних он имплантировал бриллиант. Да уж, это более чем в его стиле.

Входит молча, на ходу натягивая на руку черную латексную перчатку.

Останавливается у зеркала во весь рост и поправляет витиеватую укладку. Его голубые глаза кажутся бесцветными на контрасте с очень смуглой кожей.

— Привет, Рус, — протягивает мне руку, которую еще не обтянул латексом.

— Здравствуй, Ден, — киваю я.

— Где пациент? Точнее, пациентка? — спрашивает он певучим голосом. — А, всё, вижу.

Мы, не сговариваясь, обступаем Настю с двух сторон. Я встаю за спиной, чтобы, если что, перехватить ее и зафиксировать, а Денчик — прямо перед ней. Плод любви случайного турка и разомленной на отдыхе «Наташи» присаживается на корточки перед Настей и протягивает к ней руку.

Настюша вздрагивает, словно вдруг очнулась ото сна, и пятится к моим ногам. Жмется ко мне и вцепляется пальцами в брючины. Девушка сейчас напоминает беспомощного котенка, который ищет защиты у хозяина.

— Русик, это еще кто? — вскрикивает истерично, вскинув на меня лицо.

— Тише, малышка, — улыбка Денчика теперь шире, чем у Чеширского Кота. — Я доктор. Меня зовут Денис Александрович. Я тут, чтобы тебе помочь. Все хорошо. Я клятву Гиппократа давал. Ты под чем у нас? Таблеточками закинулась? Или нюхнула порошка, а?

Усыпив ее бдительность кучей вопросов, он хватает Настю за скулы и оттягивает пальцами свободной руки верхнее веко. Всматривается в безумно мечущийся глаз, обрамленный слипшимися от туши ресничками.

— Скажи ему, чтобы прекратил. Сделай что-нибудь, — причитает она, пытаясь вырваться, но не решаясь устроить полновесную истерику в моем присутствии.

— И правда, Рус, сделай уже что-нибудь, — вздыхает Денис. — Держи ее крепче.

Я тут же хватаю малышку за плечи и прижимаю к себе. Настя издает нечеловеческий крик и пытается оттолкнуться от пола и зарядить доброму доктору ногой в пах.

Реакция у Дена хорошая. Он отпрыгивает в сторону, хитро прищуривается и подходит к ней уже сбоку.

— Какая прыткая, — цедит сквозь зубы и хватает Настю за запястье. Тянет ее руку на себя. — Ого, живого места нет. — переводит взгляд на меня и вдруг спрашивает: — Это же не ты, Рус?

— Нет, конечно, — огрызаюсь я хмуро, покрепче прижав ее к себе. — Сделай уже что-нибудь.

Ден пожимает плечами, заводит руку за спину и движением фокусника выуживает из заднего кармана джинсов шприц. Зубами снимает колпачок и сплевывает его себе под ноги.

— Нет, нет, — продолжает вопить Настя, когда игла жестко входит в плоть.

Ден крепко держит ее руку и мягко прожимает поршень. Эффект быстрый — Настино тело тут же обмякает, и я подхватываю тихо бормочущую что-то девушку на руки.

— Ты ее вновь подцепил? — спрашивает Ден, прощупывая пульс на сонной артерии

— Нет, сама пришла, — скупо поясняю я, отплевываясь от вины, которая накрыла меня волной.

— Как ты ее зацепил, — усмехается он, прищурившись хитро, по-восточному. — Только в страну вернулась и сразу сюда. За целых пять лет даже дорогу не забыла.

— Откуда ты знаешь, когда она вернулась? — удивляюсь я.

— Долгая история, Рус, но скажу, что мамка у твоей Настеньки — просто огонь.

— Хм, — выдаю я, не собираясь вдаваться в подробности его личной жизни, которые иногда как помои. — Что теперь с ней делать?

Смотрю на Настино родное и любимое когда-то лицо — снова такое кукольное и почти безмятежное, если не считать сердитой мимической морщинки, залегшей между бровями. Поудобнее подхватываю ее под колени и подмышки — полностью расслабленное тело постоянно соскальзывает.

— Сейчас в мою клинику на детокс-терапию на пару-тройку денечков, а потом — к папке с мамкой, — продолжает балагурить Ден. — Пойдем, поможешь загрузить тело. А-то я спину потянул благодаря Настиной мамке. Ох и горячая милфа.

Я делаю вид, что не расслышал последнюю реплику, только лишь слегка поморщившись.

Он идет первым и открывает для нас входную дверь. Я аккуратно выношу Настю головой вперед. Ох и поносил я ее на руках в свое время. Мне это было и в кайф, и в тягость. Ее бесшабашность всегда создавала неудобства…и ситуации для ярких примирений.

— Ден, я бы был благодарен за конфиденциальность, — намекаю я на очевидное. — Ты знаешь, в каких я отношениях с ее отцом.