Нежность по принуждению

— Еще бы, — усмехается он, помогая мне уложить Настю на заднее сиденье черной «Мазды». — Если эта некрасивая ситуация выплывет наружу, то начнется новый виток скандала. И он будет похлеще, чем в овальном кабинете… Не парься, — хлопает меня по плечу. — Она и не вспомнит, что была здесь, а я, как ты знаешь, могила.

Достаю из кармана айфон и делаю перевод. Денчик скашивает глаза на смарт-часы и удовлетворенно кивает.

— Спасибо за помощь, — протягиваю ему руку.

— Тебе спасибо, Руслан Максимович, — сжимает мои пальцы напоказ сильно. — С тобой приятно иметь дело.

Мне очень хочется взглянуть на Настюшу еще раз, но я пересиливаю себя. Стою без движения, пока Ден, насвистывая, садится за руль и срывается с места, окатив меня вонючими выхлопными газами.

Я возвращаюсь в дом, не совсем понимая, что ей скажу. Хотя нет, я знаю, что сказать и как поступить, но не хочу этого так сильно, что ноги не несут, а челюсти сжаты до боли.

Позволив себе единственный тяжелый, судорожный вдох, забираю из гостиной портсигар и иду наверх. Перед Аришей я появлюсь Доминантом, как и всегда, — она не увидит моих разбитости и слабости.

Стучу в дверь ее спальни и ожидаемо не слышу ответа. Вхожу и обвожу пространство взглядом. Комната пуста, а дверь в ванную приоткрыта. Иду туда, с каждым шагом все отчетливее слыша жалобные всхлипы.

Заглядываю внутрь. Моя крошка сидит между умывальником и душевой кабиной, обняв ноги руками, и плачет, уткнувшись лицом в колени.

Мне жаль ее так же, как и Настю. Или даже больше. Дыра внутри моей грудной клетки все разрастается, и даже нет рубашки, чтобы ее прикрыть.

Я плюхаюсь на пол, рядом с отчаянно ревущей девчонкой, и протягиваю ей коробку салфеток. Не реагирует — лишь плечики судорожно вздрагивают. Я раскрываю портсигар, вытаскиваю сигарету и закуриваю. Небольшое, но облегчение.

Моя девочка отнимает голову от колен и молча смотрит на меня. Укоризненно, почти не моргая. Я же буравлю взглядом стену перед собой, рассматривая ее отражение в зеркальной плитке.

— Мне жаль, что все так вышло, — выдаю вместе со струйкой едкого дыма.

— Кто она? — Аришу сложно понимать из-за натужных всхлипов.

— Моя Сабмиссив. Бывшая. Мы расстались очень давно, — выдаю информацию мелкими болезненными порциями.

—Я так испугалась, что вы променяете меня на нее, — почти выкрикивает она и снова уходит в истерику, скорчившись в пульсирующий комок боли.

— Она уехала домой, и мы снова одни, — успокаиваю я свою девочку. — Злишься, да?

— Нет. Мне просто больно. Очень больно, — жалуется Ариша, словно умоляя меня прекратить эту агонию.

Что ж, я помогу. Я разожму пальцы, и боль уйдет. Вся достанется мне.

— Ты свободна. И можешь уйти, когда захочешь, — проговариваю я, и от собственных слов сердце начинает биться глухо и тяжело.

— Как же испытательная неделя? — вскидывает на меня в момент просохшие глаза.

— Забыли про это маленькое происшествие, — улыбаюсь я через силу и делаю крепкую затяжку. — Я не буду писать заявление, не переживай. Мне было хорошо с тобой. Спасибо за твое время, Арина.

— А как же контракт? — рывком встает на колени и хватает меня за руку.

Поворачиваю голову и смотрю на нее. Огромные серые, как грозовое небо, глаза, покрасневший курносый носик, ярко-алые пухлые губы и россыпь веснушек, которые хочется расцеловать. Уже нельзя. Уже не моя.

—Я просто порву его, — обещаю я и поднимаю руку, чтобы затушить окурок в раковине. — Поужинай со мной в последний раз, и я отвезу тебя домой.

Лучше бы отпустить мой рыжий лучик солнца сейчас, но расставаться тоже нужно красиво: с хорошей живой музыкой, дорогим вином и памятным подарком в бархатном кейсе.

— А если я не хочу разрывать контракт? — слова ее жгут огнем, а взгляд пытает своей жалобностью. — Я виновата. Я воровка. Я должна быть наказана.

— Ты искупила свою вину. И ничего мне больше не должна, — выдавливаю я монотонным голосом.

Мы просто смотрим друг на друга. Прощупываем один другого. Она не готова уйти, а я с трудом могу разжать затекшие пальцы. Но пора отпустить. Я не хочу, чтобы она сгорела. Стала как Настя. Я, наконец, понял, что в ней не так. Настюша стала пустой оболочкой, потому что я выпил ее досуха. Арише такого не хочу.

— Но вы все еще должны мне месяц, Господин, — тихо проговаривает она, хватаясь за контракт, в действительности не имеющий юридической силы. — Я хочу остаться. Я понимаю, что это временно, что это игра. Я буду хорошей девочкой. Я обещаю не влюбляться.

Мое сердце обрушивается на дно пропасти кровавым ошметком. В ушах звенит ее подрагивающий голосок, а умоляющий взгляд сводит с ума.

Смотрит на меня так, как я люблю. Говорит, что я хочу слышать. Движения же такие, что у меня дух захватывает от их незрелой сексапильности.

Я втихаря ощупываю пол под собой. Опора плывет, как и моя голова. Я хочу собрать пальцами слезинки с веснушчатых щек и отправить их, сладко-соленые, в рот, а потом — смять поцелуем покрасневшие губы с тонкими белесыми шелушинками.