Нежность по принуждению

— Хорошо, но слишком просто, — говорит он, скорее, консультанту, чем мне. — Принесите золотое. То, что в витрине.

Золотое. Оно слишком уж раскованное. Декольте и длина приличные, но само платье обязывает быть сногсшибательной леди с идеальной фигурой и осанкой. По-другому никак, когда по тебе струится что-то золотое и неприличное дорогое. Это тебе не кожанка с дешевыми эполетами.

— Конечно, сейчас, — улыбается девушка и быстро и бесшумно, как ниндзя, исчезает из зала.

— Точно стоит его примерять? — вылетает из моего рта очередная глупость.

Он тут же прибивает меня взглядом. Я посмела усомниться в его мнении.

— Ты не имеешь права на капризы, девочка, — твердо проговаривает он, прижав меня к груди и сжав плечи почти до боли. — Моя воля — твой закон.

— Да, мой Господин, — тут же повинуюсь я.

Появляется наша консультант, почтительная девушка модельной внешности, которая на голову выше меня. Она держит в руках платье и телесного цвета туфли на высоких каблуках.

Не выдерживаю его взгляда, который словно один долгий кадр как в фильмах Бергмана или Феллини. Пользуюсь моментом — хватаю вещи и вновь скрываюсь в просторной примерочной.

Надеваю платье и обуваю туфли, в которых даже стоять нереально, не то чтобы ходить. Оно красиво струится по фигуре золотыми переливами, и создается впечатление, что и грудь ничего, и ноги от ушей.

Стараясь шагать от бедра и держать спину, выхожу в зал. Сердце устроило в груди какие-то дикие пляски. Лишь бы не разочаровать моего Господина.

Его взгляд. Пронзает мое тело разрядом высоковольтного тока, и я понимаю, что десятое по счету платье наконец оказывается тем самым.

— Покрутись, — произносит на выдохе.

Я кручусь, рассыпая по светлым стенам солнечных зайчиков. Останавливаюсь, только когда голова начинает кружиться, а в глазах — мелькать радужные круги. С трудом балансируя на острых шпильках, подхожу к креслу, где он развалился, вальяжно откинувшись на спинку. Его пальцы теребят подбородок, а светлые брови сдвигаются у переносицы.

— Так хорошо? — спрашиваю тихо, а потом беззвучно, одними губами добавляю: — мой Господин.

— Отлично, — улыбается он и бросает девушке-консультанту: — Берем это, и туфли тоже. Ах да, еще нужен подходящий клатч.

В голове творится что-то странное. Словно фейерверк из конфеток «Скитлс». Еще пару часов назад я умирала от горя, и вот он уже покупает мне сумочку в тон платью.

— Спасибо, Руслан.

— Иди переодевайся, — командует он, сделав глоток кофе.

Я послушно иду в примерочную. Тело мое вибрирует от внезапно появившейся безумной идеи. Да, я для него — игрушка, но очень желанная. Посмотри насколько.

Я разуваюсь и высовываю голову из примерочной.

— Руслан, Вы не могли бы мне помочь? — прошу невинно, наудачу скрестив плацы за спиной. Лишь бы сам пришел, а не послал девушку.

Консультанта в зале нет, и он идет мне на помощь сам. От его ритмичных шагов мое дыхание сбивается. Хочется плакать из-за собственной беспомощности. Я его. И не в силах вырваться из нежного плена, в который сама же и шагнула.

— Что ты хотела? — входит и резким движением задергивает занавеску.

Он такой большой, что в замкнутом помещении сразу становится тесно. Приятно тесно. Я почти не дышу.

— Помогите мне расстегнуть молнию, Господин, — прошу я тихо.

Он обнимает меня сзади и прижимает к большому зеркалу. Нащупывает молнию и плавно ведет язычок вниз. Платье соскальзывает по телу и тихо шлепается мне под ноги.

— Молния сбоку, маленькая врунишка, — его завораживающий баритон заставляет низ живота приятно задрожать.

— Я совсем ничего не могу без Вас. И выбор платья прекрасен. У Вас безупречный вкус, мой Господин.

— Скверная девчонка провоцирует меня? — спрашивает он, поднимает копну волос, рассыпанных по плечам, и целует мою взмокшую шею.

— Нет, что Вы, — уверяю я. — Просто мне реально нужна была Ваша помощь.

— У тебя было это в примерочной? — спрашивает Данилевский, стаскивая с меня трусики.

— Нет, — выдыхаю я, слыша, как звенит его ременная пряжка и с тихим шелестом разъезжается молния.

Во рту пересыхает, а сердце колотится в ушах так сильно, что я слышу только собственные судорожные попытки хватануть ртом немного кислорода. Мы вроде бы в приватном маленьком помещении, но от зала нас отделяет только плотная штора. Скрыты, но на виду.

Мы абсолютно одни, но в любой момент может вернуться с сумочкой девушка-консультант. От предвкушения, что сейчас случится нечто совсем запрещенное, порочное и непозволительное, в животе начинают бить крылышками десятки бабочек.

Звон пряжки прямо над ухом, и вокруг шеи затягивается полотно ремня. Своеобразный ошейник на мгновение лишает меня дыхания, а потом расслабляется. Легкий запах натуральной кожи, к которому примешивается сладко-горький аромат дикой вишни, действует как возбудитель.

Его пальцы мертвой хваткой впиваются в волосы на затылке, и Данилевский дергает меня на себя, одновременно с этим вновь натянув ремень.

— Будь хорошей, тихой девочкой, — глубокий, бархатный баритон будоражит, пропитывает меня от макушки до пальчиков ног.