Нежность по принуждению

Разочарование. Вот что я сейчас чувствую. Я всегда считал, что лучшего партнера, чем Кристюша, мне не найти. Да, мы абсолютно несовместимы в плане сексуальных предпочтений, но я считал Крис своей опорой. Она всегда была такой привычной, можно сказать, частью семью. А теперь я понимаю, что Крис долгое время врала мне, ничуть этого не стесняясь.

Если бы не Арина, я бы воспитывал ребенка какого-то там Виталика.

— Хорошо, — киваю я и приканчиваю остаток спиртного. — Свадьбы не будет.

— Что? Рус, ты не можешь, — выкрикивает она истерично. — Если хочешь, я избавлюсь от него. Я брошу Виталю.

— Нет, не надо, — морщусь я. — Ты родишь, а потом мы сделаем ДНК-тест. Если ребенок мой, я буду помогать его воспитывать. А если нет, то ты сможешь создать нормальную семью с тем, кого любишь.

— А ты? — выпаливает, давясь слезами.

— Я хочу быть с той, которую люблю. Мне нужна женщина, которая меня понимает. — Я, отодвинув стул, поднимаюсь на ноги. — И тебе советую сделать то же самое. Мы так долго притворялись теми, кем не являемся, так заботились о фасаде, что забыли о главном.

— О чем же? — вскидывает на меня полные слез глаза.

— О том, что можно быть счастливыми и по-настоящему наслаждаться жизнью. Не переживай, я сам объясню нашим родителям, почему решил отменить свадьбу. Про Виталика умолчу. Будь счастлива, Кристина.

Я обхожу стол, чмокаю ее в щеку и ухожу. За спиной раздается дикий вопль, дополняемый звоном посуды. Мне все равно. Я иду к выходу, не оборачиваясь.

* * *

Гоню по трассе и раз за разом набираю номер Арины. Она не отвечает на мои сообщения и вообще не показывалась в сети уже пару часов, хотя не выпускает телефон из рук. Внутри скребется что-то смутное и нехорошее.

Я все сильнее вдавливаю в пол педаль газа и все с большим трудом вписываю ревущую груду металла в повороты. Сердце колотится где-то в горле. Я еду не пристегнутый и с многократно превышающем допустимую норму уровнем алкоголя в крови. Мне плевать — лишь бы быстрее добраться.

Торможу, взвизгнув гравием, выскакиваю из «Ламбы» и бегу к дому. Распахиваю дверь и влетаю в холл. То, что я вижу, кажется кошмаром наяву. Родион стоит на коленях и нависает над полуголой, окровавленной Ариной, которая закрывает лицо руками, пытаясь защититься от зверя.

Я больше себя не осознаю. Весь мой здравый смысл, все мой рамки, границы и стопперы — всего этого больше нет. Есть только ярость, блуждающая по венам и ищущая выход наружу.

Я и сам не понимаю, как оказываюсь рядом с ними в какое-то одно жалкое движение, хватаю его за шкирку и рывком отрываю от моей девочки.

Никогда в жизни я не дрался, но мое тело само знает, что делать — доверяюсь инстинктам. Заламываю его руку за спину и выкручиваю ее, словно это куриное крыло.

Родион визжит как последняя дешевая шлюха и пытается вырваться, но я сдавливаю его шею сгибом локтя и продолжаю приводить конечность в неестественное положение. Его кости хрустят громко и отрезвляюще. Только прочувствовав этот звук, я отталкиваю от себя скулящую биомассу.

Эта тварь падает передо мной на колени и орет, перехватив здоровой рукой сломанную и трясущуюся.

— Ты мне руку сломал, урод, — тявкает он, разбрызгивая слюну.

Мой взгляд внезапно упирается в Арину. Моя девочка растерзана. Она в крови. Она плачет и глазами молит меня о спасении.

Бешенство вскипает в крови с новой силой. Я расстегиваю ремень и одним движением выдергиваю его из шлевок. Подскакиваю к скулящему Родиону и накидываю жесткую, кожаную петлю этому гаду на шею. Затягиваю ее до боли в собственных пальцах. Родион хрипит и пытается оторвать полотно от шеи неповрежденной рукой.

— Что ты хотел с ней сделать? — реву я. — Говори, скотина, иначе придушу.

Титаническим усилием воли заставляю себя ослабить хват полотна.

— Я хотел высечь девчонку стеком, — хрипит он, отчего я теряю остатки разума.

— Стек хорош, но я предпочитаю ремень.

Я резко снимаю петлю с его шеи, и не дав Родиону прокашляться, толкаю его подошвой ботинка в спину. Тот падает на сломанную руку и громко вскрикивает. Я замахиваюсь и прошиваю его спину ремнем. Не порю. Никаких протяжек. Я лупцую его как попало. Ремень глухо жужжит у меня в руках, а Родион в ужасе визжит, закрывая рукой голову и лицо.

Я не чувствую усталости и удовлетворенности процессом. Снова и снова размахиваюсь и опускаю полотно на дрожащее тело — бью как попало и куда попало, частенько попадая по полу.

— Руслан, хватит, — ее голос возвращает меня в реальность, и я чувствую, как Арина оттаскивает меня от еле живого Родиона. — Ты его убьешь. Не надо этого. Прошу тебя, не надо.

Я оборачиваюсь. Она стоит передо мной, маленькая, окровавленная и ревущая в голос.

— Это твоя кровь? — хрипло спрашиваю я, мертвея от ужаса.

— Нет, — мотает головой, кутаясь в то, что осталось от платья. — Я ударила его вазой. Это его кровь.

Пусть Арина всего лишь перемазана в его крови, мне все равно недостаточно унижений этой твари.