Нежность по принуждению

— И что, сделал свое грязное дело? — его угольно-черные, обработанные триммером брови буквально подскакивают.

— Не успел, но я боюсь, что у Арины сотрясение, — разворачиваюсь спиной к нему и иду к лестнице. — Пойдем, она наверху.

Мы в гробовом молчании поднимаемся на второй этаж. Я вхожу первым, чтобы не напугать Арину.

— Ариша, это Денис, он тебя осмотрит.

Арина кивает, но вжимается спиной в подушки и мнет в пальцах край одеяла.

— Ну привет, Арина, — Ден ставит на кровать свой волшебный чемоданчик и отщелкивает крышку. — Что болит?

— Ничего, — отвечает, мотнув головой, и тут же бледнеет. Метнувшись к краю кровати, склоняется над полом и извергает на ковер лужицу рвоты.

Я уже готов броситься к ней, но меня опережает Ден. Он гладит Аришу по влажной спине, а потом помогает лечь в подушки. Берет из чемоданчика маленький фонарик и поочередно светит ей в глаза.

— Так, зрачковый рефлекс сохранен, зрачки расширены. Рвота еще была?

— Нет, — отвечаю я за Арину, которая стыдливо вытирает губы тыльной стороной кисти. Бедная моя малышка.

— Головка бо-бо? — спрашивает Денчик, облачая свои умелые руки в каноничный черный латекс.

— Немного, — мямлит Арина.

— Ладно, — поворачивается ко мне, — у нее сотряс, но по лайту. Нужен постельный режим и покой. Если вдруг усилится рвота, головная боль или головокружение, то вновь звони мне. Пришлю личную неотложку. Еще повреждения есть?

— Да, — киваю я, начиная заводиться из-за его поведения чертова клоуна. — Колени и спина.

— Ок, малышка, — он откидывает одеяло, заставив Арину подскочить. — Не бойся. Я доктор. Раздевайся.

Перехватываю обеспокоенный Аринин взгляд и утвердительно киваю.

Она нехотя стаскивает с себя футболку, стыдливо прикрывает грудь руками и поворачивается к Дену спиной. Тот принимается колдовать над ее ранами. Он сначала обрабатывает спину, а потом — колени.

— Ложись, — командует Ден, и Арина мышкой забивается под одеяло. — Ручку мне дай, укольчик хороший сделаю.

— Что за укол? — уточню я.

Денчик награждает меня недобрым взглядом и отвечает в своей привычной издевательской манере:

— Успокоительное. Поспит и будет снова огурчик.

Он достает один из своих маленьких дежурных шприцов, зубами снимает колпачок, сплёвывает его на пол и втыкает иголку в обработанный антисептиком сгиб локтя.

Арина морщится, но терпит. Ее глаза быстро становятся осоловелыми.

— Поспи, — ухмыляется Денчик. — До свадьбы заживет.

— Слушай, подожди меня внизу, — хлопаю его по плечу.

— Оки, но ты поторопись. У меня со временем жопа, — показывает мне огромный циферблат своих пижонских часов.

— Хорошо, — киваю я, и Ден выходит из спальни.

Я сажусь на край кровати и укутываю Арину одеялом.

— Закрывай глазки и засыпай, — шепчу я, склонившись над ней.

— Ты больше меня не бросишь? — бормочет полусонная девочка.

— Никогда, — отзываюсь я. — Ты выздоровеешь, и мы поедем на снобистский ужин.

* * *

Окидываю сидящих за столом взглядом. Ее нет — в этом вся моя мать. Ее никогда не было рядом. Все в лучших традициях высокородных семей: скинуть рожденного несколько недель назад младенца на штат нянек и гувернанток и вернуться к своей роскошной пластикой жизни. Она даже грудью нас с братом не кормила — не хотела ее портить.

Если ребенок Крис мой, то его постигнет та же участь, а если того Виталика, то, возможно, он что-то да изменит, грохнув кулаком по столу. Хотя и не верю я в их долго и счастливо. В наше с Ариной тоже не особо верю, но с пути уже не сверну, потому что без нее все дальнейшее меркнет и теряет смысл.

Я могу закрыть глаза и без единой ошибки описать мимику и фирменные жесты каждого члена моей семейки.

Отец, восседающий во главе стола с такой прямой спиной, будто только что проглотил палку, уже сейчас недовольно смотрит на Арину. Он ожидал увидеть Крис, а я привел в этот шикарный склеп мою юную Сабмиссив с волосами цвета розовой жвачки. Это первый раз, когда я показываю Сабе свою жизнь за пределами съемного дома для утех. Впрочем, Арина — не одна из тех других, она моя любимая женщина.

Кирилл откинулся на спинку стула, бесстыдно расставив ноги, и забавляется с коленом Стаси, которая краснеет, но не смеет возразить своему Господину. Одному из. Другой, Мирон, в строгом костюме с туго затянутым узлом галстука, смотрит на присутствующих снисходительно. Он выдержанный, подчеркнуто вежливый, никогда не теряющий самообладания, но я уверен, что порет Мир своих Саб жестко до рассечений.

Аринины горячие, влажные пальчики все сильнее продавливают мою ладонь. И как ни странно, ее робкая, детская дрожь придает мне сил — один косой взгляд в ее сторону, и я не оставлю тут камня на камне.

— Это Максим Александрович, мой отец, — начинаю я представлять родственничков по старшинству. Кирилл и Стася, мои племянники, — едва я успеваю сказать последнее слово, как рука Кира скрывается под юбкой девушки. Арина натянуто улыбается, несомненно, заметив это непотребство. — И Мирон, сын наших хороших друзей.