Нежный бар. История взросления, преодоления и любви

– Давай-ка я тебя угощу, – сказал он. – Что ты пьешь, мой мальчик?

Он потряс в пустом бокале кубики льда, словно игрок, бросающий кости.

– Скотч.

– Ну конечно. Что же еще!

Когда он вернулся, я его поблагодарил и спросил, куда он едет. На религиозную конференцию, ответил святой отец. Он представлял свою церковь где-то в сельской глубинке Новой Англии, в городке, о котором я никогда не слышал. Мы поговорили о религии, и он рад был услышать, что я недавно прочитал «Исповедь» Святого Августина.

– Ты, наверное, из Йеля, – сказал он.

– Пока что да.

– Ты же не думаешь бросить!

– Это Йель подумывает бросить меня. Проблемы с оценками.

– Оценки можно исправить. Ты наверняка умный парень.

– Это сложно, святой отец. Сложнее, чем я ожидал.

– Очарование того, что тяжело, мне вены иссушило, лишив внезапных радостей и сердце оставив без обычный удовольствий. Йейтс.

– Йейтс наверняка учился в Йеле.

– Если бы учился, ему тоже пришлось бы нелегко. Творческая натура, сам понимаешь.

– Вы очень добры. Но я идиот. В старшей школе чувствовал себя Эйнштейном – и теперь понимаю почему. Половина детей там была придурками, а вторая – дебилами. В Йеле дебил я. И чем глупей себя чувствую, тем меньше хожу на занятия, а от этого еще сильней отстаю и чувствую себя еще глупее.

Я откинулся на спинку сиденья.

– Я собирался поступать в юридическую школу, – тихонько добавил я. – Но это вряд ли получится. И я не представляю, как сообщить эту новость моей матери.

– Она настаивает, чтобы ты закончил юридическую школу?

– О да.

– А ты сам чем хотел бы заниматься?

– Я не знаю.

– Ну должны же у тебя быть какие-то идеи!

– Мне просто нравится… писать.

Впервые в жизни я произнес это вслух.

– Браво! Благороднейшее призвание. Стихи?

– Статьи в газеты.

– Нет. Ты выглядишь как поэт. Может, романы?

Я покачал головой.

– Я просто хочу быть газетным репортером.

– Ну что ж.

Разочарованный, он весь как будто осел.

– Это тоже неплохо.

– Я бы с удовольствием рассказывал истории разных людей.

– А почему не собственную?

– Я не знал бы, с чего начать.

– Вообще, в этом что-то есть. Газеты обладают особой магией, честное слово. Обожаю по утрам открывать «Таймс» и следить по ней за тем, как вокруг кипит жизнь.

– Скажите это моей маме.

– Она будет рада, если ты последуешь зову сердца. И если закончишь университет.

От этих слов внутри у меня все сжалось. Я отпил щедрый глоток из стакана со скотчем.

– Стань счастливым, – сказал священник. – Это отличный способ сделать счастливой и твою мать.

– Уверен, вы не были единственным сыном у матери-одиночки.

– Пятым ребенком из семи. Но моя мама настояла, чтобы я стал священником – так что твои терзания мне понятны.

– Вам бы понравилось в Манхассете. Сплошь большие католические семьи.

– Похоже на земной рай.

– Там всего одна улица, со множеством баров. В одном конце главная церковь, Святой Марии, а в другом – самый священный бар.

– Космология, достойная Данте. Может, еще по одной?

Он снова потряс кубиками льда в бокале. Я полез в карман за бумажником. Священник отмахнулся – я угощаю, – и пошел к барной стойке.

Я уже чувствовал, как скотч согревает меня изнутри. Мои ногти, волосы, ресницы – все полнилось скотчем. Интересно, святой отец ничего не подсыпал мне в стакан? Я быстро отогнал от себя эту мысль.

– Знаете, – сказал я ему, когда он вернулся с очередной порцией напитков, – для священника вы говорите на редкость разумные вещи.

Он хлопнул себя по ляжке и зашелся смехом.

– Надо это запомнить! О, и обязательно рассказать об этом другим священникам на конференции!

Он сцепил ладони в замок на затылке и уставился на меня.

– Думаю, мы приняли несколько очень важных решений сегодня вечером, Джей Ди.

– Джей Ар.

– Первое: ты исправишь свои оценки.

– Постараюсь.

– Неутомимое преследование недостижимого совершенства, даже если оно состоит всего лишь в бренчании на старом пианино, единственное придает смысл нашей жизни на этой негостеприимной звезде. Логан Перселл Смит.

– Кто?

– Один очень мудрый человек. Эссеист. Книгочей. Родился задолго до тебя.

– Вы много знаете про книги, святой отец.

– В детстве я много времени сидел в одиночестве.

– А я думал, вы из большой семьи.

– Одиночество никак не связано с тем, сколько людей у тебя вокруг. Так, на чем я остановился? Ах да! Второе: ты будешь писателем. Я с удовольствием буду читать твои статьи в газете. Будешь писать о простых людях и о том, что они делают на этой негостеприимной звезде.

– Даже не знаю. Иногда я пытаюсь высказать, что у меня на душе, но выглядит это так, словно я сожрал энциклопедический словарь и теперь высираю страницы. Ой, извините!