Нежный человек

– Меньше надо по рюмочным с ребенком шляться. И не забудь в садике квитанции забрать. Чтоб я больше ничего подобного не слышала, поняли? Оба? Идите.

В общем, утро испорчено. И вот стою, курю, весна, первый дождь прошелестел этой ночью. Вдруг из-за мусорных бачков:

– Не двигайся!..

– Чего?

– Ты один?

– Почти. Игорян!

Он вышел из-за помойки, застегнул ширинку, оглядел меня, будто начальник отдела персонала.

– Ну, как дела?

– Держусь. Вот в детский садик идем.

– Это далеко?

– На Бармалеева, соседняя улица.

– Замечательно, я тоже с вами прогуляюсь, хоть и времени в обрез.

Сдав ребенка воспитателям, пошагали к станции метро «Петроградская», заняли столик в кафе на последнем этаже «Дома Мод». Мужчина за стойкой и официантка смотрели телевизор, Игорек щелкнул пальцами.

– Как обычно.

– А как обычно? – удивился бармен.

– Новенький, – пояснил мне Игорь, – ладно, сам схожу.

Наш столик у стеклянной стены, здесь такие окна, огромные, до самого пола. Там за пыльным стеклом крыши, блестящие от недавнего дождя, дальше, далеко за крышами, прямо на линии горизонта прожекторные вышки стадиона «Петровский», внизу шуршит автомобилями Большой проспект. Я огляделся, посетителей мало, в дальнем темном углу стоял бильярдный стол, там шевелились тени, стучали шары, кто-то отчаянно проигрывал. Бар работал круглосуточно.

Игорек вернулся с графинчиком коньяка, официантка несла рюмки и блюдца с порезанным лимоном и бутербродами.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, и вам. Бильярд давно занят?

– Эти с трех часов играют.

– Значит, скоро закончат. Иди, дорогая, тебя позовут.

Официантка ушла, Игорек наполнил рюмки, понюхал бутерброд.

– Люблю шары погонять, американочку, пул. Я обычно в «Сиреневый туман» хожу. Вздрогнули?

Дзыньк, лимон потек у меня по пальцам, про салфетки забыли.

– Коньяк с утра – замечательно. Правда?

– Чего не звонил? – спрашиваю.

– Дела. Большие дела!

– Да, ну?

– Ты сейчас сколько зарабатываешь?

– У меня график – два через два, ну, шестнадцать, бывает двадцать, если с переработками.

– М-да. И долго это будет продолжаться?

– Что именно?

– У тебя же семья, дети.

– Да все нормально, а, что есть предложение?

Он посмотрел в окно, взор его был мудр, какой бывает только у бездомных псов и алкоголичек.

– Помнишь Эдика с нашей группы?

– Ну?

– Ну. Я его недавно к себе взял, сейчас на «вольво» ездит.

– Так расскажи, может, я пригожусь!

– Может, и пригодишься. У тебя костюм есть, или хотя бы брюки приличные? Придешь в джинсах и кроссовках, с тобой никто даже разговаривать не будет.

– Найдем брюки, что делать-то надо?

– Люди зарабатывают…

– Не хочешь, не говори.

– Что ты нервничаешь? Не так все быстро, сначала надо представиться, на тебя посмотрят, жену возьми.

– Зачем?

– Так солидней, люди там серьезные.

Я чувствовал, как во мне опять и снова, в который раз, растет уважение к этому человеку. Мы все выпили, доели бутерброды, Игорек, встал из-за стола, давая понять, что аудиенция закончена.

– Пойдем, я тебя провожу, я еще в бильярд порежусь.

Его кто-то окликнул из темноты, он обернулся.

– Сейчас!

Там почему-то засмеялись. Уже на улице он сказал:

– Я позвоню тебе вечером, может, зайду как-нибудь на неделе, соберемся, поговорим, презентация у нас каждую субботу. Ну, пока, привет семье.

– Пока…

В тот год, мы с женой хреново жили, часто ругались. Сначала все было хорошо, меня все любили – Света, ее сын, ее мать и пожилая овчарка, которая умела во сне говорить слово "бля". Я отдавал всю зарплату, покупал здесь уют, кормили вкусно и много, теща любила выпить, я с удовольствием бегал в магазин, сам тогда начал частенько закидывать за воротник.

Когда никого не было дома, с Валькой играли в хоккей.

– Теперь ты вратарь!

– Нет – ты!

– Получи по башке!

– Дурак…

Соседи жаловались, вечером скандал.

– Конечно, это не твой ребенок.

Я обижался, Валька был друг, и может самый родной человек в этой квартире. Когда я забирал его из садика, у меня всегда было собой два червонца, один на пиво, другой на «Радугу фруктовых ароматов».

– Тебе и мне, да?

– По-братски.

– По-брацки…

Летом он уехал с садиком на дачу в Зеленогорск. Через месяц мы поехали к нему на родительский день. Я его сразу разглядел среди детишек в одинаковых шортах и майках. Его позвали, он побежал к нам, мама и бабушка бросили сумки – Валечка, он не глядя на них, прыгнул мне на руки. Потом я и ушел из этой семьи летом, когда он был далеко. Господи, что мы творим?..

С Игорьком мы вместе учились в одной путяге на Ржевке. Нельзя сказать, что близко дружили, ведь он был секретарь комсомольской организации, носился по коридорам с папочкой под мышкой, и очень нервничал, почему я еще не с билетом.

– Ты, что в загранку не хочешь? Давай заходи на следующей неделе.

Я всегда соглашался, мол, да конечно, пора вступать, год собираюсь. ПТУ наше было от Севера – Западного речного пароходства, но на третьем курсе мне уже было наплевать на дальние страны. Я играл на гитаре, сочинял песни, тусовался на «Маяке» и меня любила девочка с дискотеки «Красное Знамя».