Нежный плен

И все – таки, у прекрасной саксонки хватило духу, чтобы не отвести взгляд. Она, чуть покачиваясь, смотрела на мужа, ожидая его решения. Он, стоя напротив, окинул Годиву оценивающим взором – в поисках признаков насилия над ней. Но нет, несмотря на несколько растрепанный вид (ее волосы, выбившись из косы, разметались по плечам) и бледность лица, его жена выглядела по-прежнему прекрасной и нетронутой. «Насильно нетронутой», - сжав челюсти, мысленно добавил Леонардо. Перед его глазами все еще была жива сцена, превосходящая по своему виду тот кошмар, что прежде снился мужчине. Его супруга, Годива, была в объятиях Гая, а их губы – соединились в поцелуе.

Злобный рык вырвался из груди Леонардо, и красавица, вздрогнув, вцепилась дрожащими пальцами в накинутый на плечи, плащ. Нормандский лев, круто развернувшись, уставился невидящим взором в поверженные тела врагов. Это была попытка успокоиться. Но даже теперь – их крови было недостаточно для Леонардо. В груди, расползаясь ядовитым пламенем, обжигало ощущение предательства и подлости. Усилием воли, мужчина взял себя в руки и отрывисто произнес:

- Возвращаемся домой.

Затем, Леонардо подошел к лошадям, некогда принадлежащим предателям. Воин подвел животное к своей жене и, ни слова не говоря, рывком поднял девушку и усадил её (довольно-таки неаккуратно) на лошадь. Годива, глотая рвущиеся наружу слезы, вызванные поведением мужа, ничего не сказала. Девушка все поняла – Леонардо действительно счел её виновной. Даже тот факт, что она будет ехать отдельно от него – все свидетельствовало о том, что в глазах мужчины она – предательница.

Оставалось только догадываться, какую участь для нее приготовил нормандский лев. Осталось совсем немного. Бросив прощальный взгляд на убитого брата, Годива спешно зашептала молитву. Несмотря на скорбь в сердце, девушка испытала чувство облегчения от того, что Эрик был мертв. Он не дал бы ей покоя.

Весь путь до замка казался прекрасной саксонке настоящим испытанием. Уставшая, раздираемая чувствами, она, в дополнение ко всему, явственно ощущала, с каким презрением смотрят на неё воины Леонардо. Просто смотрят. Ни один из них не сказал ей грубого слова, да этого было и не нужно. Достаточно было взгляда. Немалых усилий стоило Годиве, чтобы не разрыдаться. Но она, напоминая себе, что должна проявить достоинство, держалась.

Погода была словно отражением сложившейся ситуации. Порывистый ветер наполнился холодом, небо стянуло густыми, мрачными тучами. Ни единого солнечного луча не пробилось сквозь этот мрак. Тягостное ощущение сдавило грудь Годивы. Все это так было похоже на её собственную жизнь! Казалось, нет спасения, нет, и не будет! Не выдержав, девушка заплакала – а вместе с ней разрыдалось и небо. Ледяные потоки полились на голову всадникам, но Годива была и рада дождю – он, хотя бы, скроет ее собственные слезы.

Вдруг, небо над морем разрезала молния – белой вспышкой она, на миг, ослепляя, окрасила полосу над ним.

- Странно, гроза осенью, - пробормотал один из воинов.

Но, не прошло и минуты, как рядом с местом, где совсем недавно горела молния, появилась радуга – высокая, богатая яркими красками, она вызвала невольную улыбку у Годивы, зарождая в её душе крошечное зернышко надежды, что еще не все потеряно. Быть может, это был знак Свыше, быть может, Создатель послал для неё весть. Годива хотела верить, что это именно так.

Когда тяжелые ворота с протяжным гулом закрылись, только тогда прекрасная саксонка поняла, что они прибыли домой. Девушка устремила взгляд наверх – в окне она разглядела Грету. Бедняжка, наверное, она сильно переживала за неё. Нужно будет после расспросить у служанки, что случилось, пока её, Годивы, не было дома.

Сильные и жесткие, словно из стали, руки потянули девушку с лошади и поставили её на ноги. Леонардо мгновенно убрал ладони с жены, будто не желал или, может, брезговал прикасаться к ней?

- Следуй за мной, - холодно приказал воин Годиве.

Она, стараясь не смотреть по сторонам, пошла за мужем. На первом этаже к Годиве подбежала Грета. Лицо её выражало тревогу и радость одновременно. Она, упав на колени перед госпожой, обняла её за ноги и громко произнесла:

- Миледи, слава Богу, вы живы!

Леонардо, обернувшись, смерил служанку строгим взглядом и процедил:

- Лучше займись делом. Ступай на кухню.

Грета, заглянув в глаза Годивы, ждала её разрешения.

- Ступай, Грета, - мягко улыбнувшись, попросила девушка, - мы с тобой поговорим позже.

- Это вряд ли, - Леонардо чуть сощурил глаза, - слуги будут приходить к тебе лишь для того, чтобы принести еды. Задерживаться им у тебя – запрещено.

Тон нормандского льва источал холод. Годива, заметив, как огорчилась Грета, спешно добавила:

- Иди на кухню, Грета, выполняй то, что сказал милорд.

Служанка, качнув головой, торопливо скрылась из виду.

Миновав лестницу, Годива и Леонардо оказались на верхнем этаже. Сердце девушки сжалось от боли, когда мужчина прошел мимо двери в их спальню. Воин шел дальше и дальше – до самой последней двери. Распахнув её, Леонардо сообщил жене: