Нежный плен

Годива с обреченным вздохом отложила в сторону тряпку. Устремив взгляд на грязные лужи, что покрывали часть пола, девушка с угрызением совести приходила к выводу, что из нее получается плохая хозяйка. По  крайней мере, в уборке она точно была не сильна. Как ни старалась вымыть полы, казалось, грязи становилось все больше. Ладони уже саднило от частых попыток нормально выжать тряпку, колени болели от ползания по полу, а спину сводило от напряжения. Сев на единственный стул, что имелся в доме, Годива стала всматриваться в грязные разводы, пытаясь понять, что же она делает не так.

Почему, когда у тебя такие светлые намерения – просто привести в порядок в доме, все валится из рук? Ведь именно это случилось с ней. Девушка дважды задевала ведро, из которого расплескивалась вода, дважды, поскользнувшись, падала, то на ягодицы, то на колени. И вот теперь, лишившись прежнего воодушевления и сил, сидела, не зная, что делать.

Ей было стыдно.

Ничего у нее не получалось. И вроде бы руки не были столь слабыми, и видела она хорошо, особенно эту грязь, скопившуюся по углам, и все равно – ничего не получалось. Ощущение собственной никчемности сковало горло Годивы, и та едва не разрыдалась, и сделала бы это, если бы за дверью не услышала родные шаги. Еще секунду - и та распахнулась, впуская в дом сырой утренний воздух.

- На обед будет суп из зайчатины, - подтверждая свои слова, Леонардо с грохотом положил на стол освежеванную зайчатину.

Годива, вздрогнув от этого звука, медленно перевела взгляд с луж на темно-розовое мясо. Перед глазами все поплыло, а к горлу, обжигая, подступила желчь. Девушка, сорвавшись с места, ринулась к двери и выбежала из дома. Всего пару шагов – и Годива, рухнув на колени, исторгла вчерашний ужин. Её желудок несколько раз сжался от судорог, а по телу растеклась липкая слабость. Девушка, вцепившись дрожащими пальцами во влажные листья, пыталась найти в себе силы. Но тщетно – слабость усиливалась, а в ушах начало звенеть.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Леонардо догнал жену и схватил за плечи. На самом деле – это произошло меньше чем за минуту. Но для Годивы – изнуренной, напуганной, время тянулось мучительно долго. Мужчина, заметив состояние возлюбленной, еще крепче обнял её за плечи. Провел ладонью по лицу, убирая с влажного лба прядь волос.

- П-прости, - зубы девушки ударялись друг о друга, когда она произнесла это слово.

- За что? – удивился Леонардо, прижимая жену к себе.

- Я уж-жасная хозяйка, у меня ничего не получается, - Годива виновато посмотрела на мужа, боясь увидеть в любимых глазах подтверждение своих слов.

- Ты просто еще не научилась, - мужчина ласково провел рукой по ее волосам, - и ты устала. Идем в дом, любимая.

Он помог подняться ей на ноги и, обняв за талию, медленно повел жену к дому. Годива шла, еле передвигая ногами. Лишь слова мужа – «любимая» и его теплые руки, придавали ей сил, давая возможности дойти.

Леонардо аккуратно усадил жену на кровать. Затем, поднес к ней чистой воды и помог умыться. После этого, игнорируя хаос, развернувшийся под ногами, сел возле Годивы. Та, всхлипнув, уткнулась носом в его плечо.

- Ты не злишься на меня? – послышался тихий голос.

- Злиться? – Леонардо чуть улыбнулся. – Почему я должен злиться?

- Потому что я не справляюсь, - Годива сглотнула, - потому что я плохая, никудышная хозяйка.

Мужчина обнял жену так, что её лицо оказалось напротив его лица. Он смотрел на Годиву, отмечая мокрые дорожки на щеках, темные полумесяцы под глазами – явный признак усталости. Видел Леонардо, как бледна девушка, как изменился цвет её кожи.

- Ты просто устала, Годива, - мягко заметил воин, - и ты только начинаешь учиться домашней работе. Дай себе время, а я – где смогу – помогу тебе. А сейчас, давай-ка я займусь обедом, а ты пока полежи, отдохни? После, вместе займемся уборкой.

Говоря это, Леонардо не шутил и, тем более, не издевался. Не был он изнеженным дворянином, гнушавшимся простой работой. Даже нося титул барона и звание полководца, мужчина не излишествовал, никогда не купался в роскоши, не позволял забраться в сердце привязанности ко всем этим вещам. Вот и сейчас не было трудно Леонардо заняться приготовлением обеда, а после – совместной уборкой, которая, впрочем, совсем скоро переложилась на его плечи, ибо Годива, утомившись, присела отдохнуть – и сразу же заснула, прямо сидя на стуле. Как она не свалилась с него, удивительно. Мужчина, подхватив жену на руки, отнес её на кровать. Задержал взор на бледном лице, ощущая растекающуюся по сердце, нежность. Хотел бы и сам лечь рядом с любимой, погреться, но его ждали дела – в этот раз не военные, не тренировки, а домашние…

Три недели спустя