Незначительная деталь

Они отъехали недалеко, когда он приказал шоферу остановиться: бензина у них оставалось не слишком много. Мотор захлебнулся, командир выбрался первым, остальные – за ним. Он приказал солдату выкопать яму глубиной в полметра и длиной – в два, «вон как тот», махнув рукой в сторону песчаного участка, которым ничем не выделялся на фоне пустыни. Лопата беззвучно вонзилась в песок там, где он велел. Солдат зачерпывал как можно больше песка и отбрасывал его так далеко, как только позволяли размах руки и древко лопаты.

Рядовой копал в полной тишине. Только шелестел песок, который он набирал на лопату и откидывал в сторону, да из лагеря доносились обрывки разговоров. Холмы приглушали голоса, превращая их в бессвязное бормотание. Вдруг раздался пронзительный крик – девушка взвыла. Она кинулась бежать, но тут же упала. Вслед ей хлопнул выстрел. Пуля попала в голову. Потом снова всё стихло.

Кровь сочилась из правого виска и уходила в песок, который беспрепятственно ее впитывал. Лучи солнца играли на ее голых ягодицах, которые были одного цвета с песком.

Он бросил солдата, копавшего яму, и сержанта с водителем, стоявших поблизости, и вернулся к машине. Его била дрожь. Потом к нему подошел водитель и сказал, что девушка, может быть, не убита. Нельзя ее так бросать – надо убедиться, что она действительно умерла. Он всё дрожал, его словно что-то терзало изнутри. Наконец он шевельнул губами и велел шоферу поручить это дело сержанту. Вскоре воздух сотрясли шесть выстрелов, и в очередной раз опустилась тишина. Это произошло утром 13 августа 1949 года.

⁂

Песчаные холмы расступились, и за ними показался лагерь. Тут же появилась и собака: она рванулась к ним навстречу с бешеным лаем. Машина встала. Собака тоже замерла на месте, но лаять не прекратила.

Люди выбрались из автомобиля. Сержант, шофер и солдат отправились по своим палаткам, а он – к себе в хижину. За ним последовала собака, которая опять принялась выть и лаять, так что он наконец развернулся и пнул ее ботинком. Собака заскулила и убежала, а он вошел в жилище, где его обдала волна жары со слабым душком прежней вони.

Достав из угла с вещами кусок мыла, разломал его на маленькие кусочки и рассыпал в углу, где стояла вторая постель. Затем из того же угла он взял канистру с водой, отлил немного в миску, поставил ее на стол, выбрал в ящике новый кусок мыла. Окунув руки в воду, он зачерпнул, сколько хватало горсти, и омыл лицо, а потом взял кусок мыла и потер его между влажными руками, которые теперь стали мягче, не такими грубыми. Он размазал мыльную пену по лицу и тщательно ополоснул. Тело его постепенно немело. Медленно вытерев лицо и руки, он улегся на койку и свесил с края правую руку. Пальцы овевал скудный прохладный воздух, скопившийся под кроватью и смягчавший тяжелую духоту в комнате.

Он уставился в потолок и чуть было не задремал, как вдруг его внимание привлекло движение на груди. Он вскочил в поиске его источника, но это оказалась всего лишь пуговица на рубашке, которая шевелилась из-за дыхания. Он снова принялся разглядывать потолок, однако теперь что-то заскрежетало по полу и защекотало правое ухо.

К безвольно повисшей правой руке подошла собака и начала ее обнюхивать. Вдруг он схватил ее за морду, сжав челюсти. Собака попыталась вырваться, приглушенно тявкая в руку и скользя лапами по полу. Чем сильнее она сопротивлялась, тем громче скрежетали когти, тем отчаяннее делался лай, отдававшийся вибрациями в руке, и тем сильнее скрипела койка. Наконец он разжал руку, собака поскользнулась на полу и с жалобным воем убежала.

Его правая рука всё так же свешивалась с постели, а левая лежала на груди. На ней еще оставался легкий запах керосина.

2