Незначительное (ЛП)

  Рэймонд решил: он не пойдет домой. Нет больше столкновений отца и дяди, а он сам застрял между ними. Он знал, что Сара осталась дома, чтобы помочь матери вымыть ей голову. Ему было все равно. После ванны он мог сидеть в своей комнате, смотреть телевизор, играть с ножом.

  Майкл Моррисон толкал свой обед по тарелке, пока Лоррейн не подняла его и не выбросила содержимое в мусор. Она дала ему два шарика его любимого мороженого с малиной, прямо из морозилки, и он сидел и смотрел, как оно медленно тает. С момента появления на телевидении вся оставшаяся энергия, казалось, была высосана из него, немногим более двенадцати часов, и они снова поменялись местами, Лорейн где-то нашла ресурсы, чтобы провести его через то, что осталось от дня. Еще один с тех пор, как Эмили исчезла, а за ней россыпь кукол.

  Конечно, она все еще может быть в безопасности.

  Конечно.

  Телефон ожил и, прежде чем Лоррейн успела до него дотянуться, снова замолчал. Она стояла, глядя на него, желая, чтобы он снова зазвонил.

  — Может быть, — сказала она на кухне, — нам следует связаться с твоим братом?

  "Джеффри? Ради бога, почему?»

  «То, что он сказал, награда…»

  "Нет."

  — Майкл, не понимаю, почему бы и нет.

  — Вы знаете, что об этом сказала полиция.

  — Да, но больше ничего. Ничего другого они не придумали».

  "Даже так." Он встал и сломал печать на скотче, заставив Лоррейн что-нибудь сказать. Что она сделала, так это наполнила чайник, чтобы приготовить себе чашку чая.

  «Послушай, — сказал Майкл, — если бы я думал, что это будет хорошо…»

  «Все, что я хочу сказать, я не понимаю, что мы должны терять».

  Майкл почти не чувствовал вкуса виски, пока оно выпивалось; он выпил еще немного. «Сколько я себя помню, — сказал он, — мой брат пытался управлять моей жизнью. Майкл, проснись, ты должен делать это, делать это. Майкл, Майкл, если бы ты был достаточно умным, достаточно быстрым, имел достаточно смелости, ты был бы больше похож на меня.

  «Он всего лишь пытается сделать как можно лучше…»

  «Он хочет, чтобы я подошла к нему достаточно близко, чтобы увидеть расстояние между нами».

  Она скользнула в его объятия, внутрь его защиты и поцеловала уголок его рта. — Я не хочу, чтобы ты был как Джеффри.

  "Я знаю." Майкл закрыл глаза, уткнувшись лицом в ее волосы. "Я знаю."

  Она слегка прижала пальцы к его спине, узлу кости у основания позвоночника; когда он не отодвинулся, оттолкнув ее, она стянула его рубашку с пояса и начала гладить его кожу.

  — Лоррейн, — выдохнул он. «Лотарингия».

  — Все, о чем я думала, — сказала Лоррейн, — даже если из этого ничего не выйдет, какой на самом деле вред?

  Каждую ночь в половине десятого Стивен Шеппард делал две вещи: запирал и запирал входную и заднюю двери, проверял защелки на окнах нижнего этажа; когда это было сделано, он готовил поднос. Хорликс для Джоан, а самому пить нечего, а то он бы прыгал вверх-вниз, как йо-йо. Четыре бисквита, намазанные маслом, два с кусочком зрелого чеддера, остальные с капелькой джема, черной смородины или абрикоса; сыр был для себя. Ходили слухи, что сыр по ночам вызывает сон, но он придавал этому не больше значения, чем любым другим бабушкиным сказкам. Не прошло и четырех лет, как Джоан уговорила его сходить к той гадалке на Гусиной ярмарке. Долгая и счастливая жизнь, сказала она. Ожидайте хороших новостей на работе, повышения по службе. У него был мешок. Ничего регулярного с тех пор. Прошло пятьдесят, о чем он думал? Ему было пятьдесят, он ушел — большинство фирм даже не удосужились ответить. Ах, ну, в конце концов, они не устроились в такой плохой жизни.

  Он первым открыл дверь, вернулся за подносом. Он мог слышать музыкальную тему для « Новостей в десять», только что начавшуюся, как раз вовремя.

  Линн Келлог была в машине с пристегнутым ремнем безопасности, когда поняла, что не хочет сразу возвращаться. Мысль о связке одежды, которую она оставила рядом с гладильной доской, заставила ее оторваться. Дивайн и Нейлор были там, где она ожидала их найти, Дивайн в углу бара, погруженный в разговор с высоким вест-индийцем, что, вероятно, означало, что он искал информацию. Общественное употребление алкоголя для Divine редко выходило за рамки цветовой шкалы.

  Она купила себе половинку биттера, пинту Кевину Нейлору и присоединилась к нему у окна. С краев комнаты доносился электронный гул игровых автоматов, через веревочную стереосистему паба Фил Коллинз давал обещания, которые не мог сдержать. Линн нравился Фил Коллинз: той весной она поехала в Бирмингем на автобусе, чтобы увидеть его, NEC, места были дурацкими, но он был хорош, действительно хорош.

  "Как делишки?" — спросила Линн.

  «Не спрашивай».

  Она выпила немного пива и оставила его; он говорил в свое время или не говорил вообще, это был Кевин.

  — Все полетело к чертям, — вдруг сказал он несколько мгновений спустя. Она подумала, что он говорит о расследовании, и быстро поняла, что это что-то другое. «Дебби вернулась домой со своей мамой, как следует переехала, и она забрала ребенка с собой. Полное дерьмо!»

  — О, Кевин, — Линн взяла его свободную руку и сжала ее. "Мне жаль."