Незнакомец. Шелк и бархат

— Он уложил свои вещи и взял с собой два чемодана.

Она закусила губу, как ребенок, которому сделали замечание, но тут же воскликнула:

— Может быть, он поехал в Мальму? Он вполне мог предположить, что она уехала в Мальму. Вообще-то они на самом деле живут именно там.

— Слушай, сколько у них домов? Шикарная вилла на Лидингё, усадьба ее отца в Смоланде, а теперь еще Мальма. Что это такое и где это находится?

— Отцовскую усадьбу Вероника сдала в аренду много лет назад — Фольке, ее первый муж, не очень любил там бывать, он купил вместо этого имение Мальма. Это чудесная живописная усадьба восемнадцатого века недалеко от Вингокера.

— Хм. К настоящему моменту ее второй и ныне живущий муж мог бы три раза съездить в Вингокер и вернуться обратно.

На всякий случай он все же набрал код и номер в Мальма, убедился, что никто не снимает трубку, и затем с тяжелым вздохом решил выпустить сенсационную новость в средства массовой информации. Отправившись в управление криминальной полиции, чтобы обеспечить это, он оставил инспектора Давидсена охранять ателье мод, и к величайшему удовольствию последнего, там тут же стали происходить незначительные на первый взгляд, но очень любопытные события.

Палле устроился возле двери и оглядывал инквизиторским взглядом каждого входящего. Он понимал, что это наивно, однако по-прежнему надеялся, что ему удастся в один прекрасный день разгадать тайну убийцы, заглянув ему в лицо. Разве не разумно было бы предположить, что человек, совершивший около двенадцати часов назад ужасное преступление, которое вскоре будет известно на всю страну под названием «убийство ножницами», может выдать себя видом человека, подавленного угрызениями совести, или с неестественно наигранной невинностью в глазах? Однако его надежды пока что не оправдались. Хорошенькая светловолосая Мария еще не оправилась от шока и то и дело заливалась слезами, седая портниха держалась спокойно и сдержанно, затем появилась сама Аста Арман, взбудораженная и обеспокоенная, но ни у одной из них он не мог прочесть в глазах того чувства вины, которое искал. И когда он, наконец, открыл дверь и обнаружил за ней светлого взъерошенного подростка, весь облик которого выражал чувство вины, то даже не удостоил новый персонаж взглядом и пропустил мимо ушей сбивчивые объяснения.

— Ну вот, опять я оскандалилась! Опять проспала — в третий раз за две недели! Мне ужасно стыдно. Мария меня убьет, уж это точно.

— Тихо, — шикнул на нее Палле, который уловил какой-то звук наверху над их головами.

— А ты кто такой, черт возьми?

На Бие были на этот раз очки в оправе цвета морской волны, а глаза, которые они обрамляли, недовольно блеснули.

— Почему ты торчишь здесь и не пускаешь меня? Я жутко тороплюсь, понятно?

Но веселые детские глаза Палле тоже умели иногда метать молнии, и Бие тут же умолкла.

В тишине стали отчетливо слышны шаги, звучащие наверху — кто-то мягко ступал на резиновых подошвах, медленно спускаясь вниз по винтовой лестнице. Постепенно показались коричневые замшевые туфли, коричневые брюки, бежевый пиджак в узкую полоску, голубая рубашка без галстука и подбородок, украшенный каштановой бородкой.

— Жак! — воскликнула Бие. — Чего это ты так пугаешь? И что ты вообще делаешь здесь в такую рань?

Палле Давидсен добавил еще один вопрос, который, несмотря на видимую простоту, прозвучал почти угрожающе:

— А разве в этих квартирах на пятом этаже кто-нибудь живет?

Быстрые карие глаза Жака, придававшие ему сходство с белкой, испуганно забегали.

— Нет, но…

— Я из криминальной полиции, — сказал Палле и отметил почти рефлекторный страх, который это сообщение всегда вызывало. — Прошу вас обоих пройти со мной в ателье.

когда Бие дрожащими руками повесила на вешалку свой мокрый плащ, он провел обоих в пустой салон и включил магнитофон. Хотя мысли Жака явно были заняты чем-то совсем другим, он проговорил механически:

— Бие, эта оправа тебе очень к лицу, тебе надо носить именно такие очки — широкие и чуть изогнутые, и цвет морской волны сам по себе очень хорош — но только не с этим джемпером!

Бие забилась в уголочек дивана и смущенно пробормотала:

— Да, я согласна с тобой — ужасно мерзкий цвет. Как жеваный шпинат. Но что же делать, если он стал таким после стирки.

Палле прокашлялся и заявил, что он хотел бы знать, что она делала вчера вечером, когда ушла с работы.

— Поехала домой, само собой. А что?

— Домой — это куда?

— На Бундегатан. Я живу с мамашей и папашей, и это очень здорово, хотя и тесновато. А моя сестра — она недавно вышла замуж, потому что уже ждала ребенка — так вот, им удалось раздобыть себе чудную трехкомнатную квартиру в Фаште — хотя и безумно дорогую, разумеется, но зато там огромный балкон и ванная с голубым кафелем и…

— Стоп, стоп! Я хочу знать, где ты была вчера вечером — ты, а не твоя сестра.