Незнакомка с родинкой на щеке

Я напряглась, но те события были словно в тумане… черный дым, Женины пальцы, ускользающие из моей руки… умирающий мальчик, который что-то говорит мне – и выстрел, его речь оборвавший. Вот и все, что я помнила. Ах да, еще болезненный, изнуряющий звон в голове, от воспоминаний о котором на меня и сейчас накатил приступ тошноты. Я глубоко вздохнула, дабы его подавить, и сочла за лучшее все же сесть. Спросила уже чуть мягче:

— Где мой муж? Ответьте хотя бы… он жив?

И то, как промолчал в ответ Фустов, по-настоящему меня испугало. Потом он выдвинул стул для себя и сел так, чтобы тяжелым немигающим взглядом смотреть на мой профиль.

— Позвольте, я вам кое-что расскажу, - предложил он. - А Ида Львовна покамест принесет вам супу, чтоб вы могли набраться сил.

— Вот еще! – вспыхнула Ида. – Довольно и того, что я тот суп сварила – я вам не прислуга!..

И я не выдержала. Позволила себе истерику:

— К черту суп! – Я встала столь резко, что мой стул с грохотом опрокинулся. - Отвечайте, что с моим мужем!

Ида сочла за лучшее стихнуть и тотчас исчезла за дверью в кухню. Но Фустова моя истерика не удивила.

— Успокойтесь, - бесстрастно велел он. Встал на ноги и поднял мой стул. Снова предложил сесть. – Нынче мы все должны быть с холодной головой. Что до вашего мужа, то он был жив и здоров, когда я в последний раз его видел.

Кажется, я только сейчас смогла перевести дыхание.

— Объясните, как вы вообще оказались в опере? – спросила я уже рассудительней.

— Объясню. Помните наш разговор третьего дня – в трактире «Олень».

Я кивнула. Изумилась только:

— Неужто столько времени прошло?..

— Половину ночи мы добирались в Масловку, и еще без малого двое суток вы спали, - подтвердил Глеб Викторович. – Так вот, когда, после нашей беседы, я вернулся на Гороховую, уже поздним вечером, то меня встретил наш общий друг Юзеф. И поделился, что едва вернулся после очередного обыска в квартире предполагаемого революционера. Жандармерия нынче по пять раз на дню такие обыски проводит – наслышаны, не так ли?

Я кивнула машинально и, позабыв обо всем, с жадностью и страхом смотрела Фустову в глаза. Будто знала, что он скажет дальше.

— Да-да, вы угадали, - подтвердил тот. – На сей раз обыск был в вашей квартире на Малой Морской улице.

— Но… как же… ни я, ни мой муж…

Фустов не дал договорить:

— …Вильчинский нашел на вашей квартире запрещенную литературу –Бакунина. А так же записи с характеристиками на уже известных следствию террористов – Шекловского и этого второго, Зимина.

На сей раз у меня не нашлось, что сказать. И в полной тишине Фустов закончил:

— Вашего мужа, Лидия Гавриловна, арестовали там же, в опере. За революционную деятельность.

Сил возражать у меня просто не было. Я только ищущим взглядом смотрела в его лицо и все силилась догадаться, понять по каким-либо признакам, что он лжет. Лгал мне Глеб Викторович с первого же дня нашего знакомства – с чего бы в этот раз ему быть искренним?

Фустов о моих сомнениях догадался:

— Я не лгу вам. После разговора с Вильчинским я уже понял, что добром это для вас не кончится – поехал в оперу, дабы предупредить. Да не успел. Благо, что хоть родственниц ваших пусть с боем, но удалось выставить из театра. А потом, как стал свидетелем ареста вашего супруга, то счел за лучшее вас увезти. Ведь следующей непременно стали бы вы. Совершил ради вас должностное преступление, если угодно.

— Зачем?

Голос прозвучал резко. Я отказывала ему верить. Просто не мытьем так катаньем этот мерзавец пытается добиться моей дружбы, дабы я свела его с дядюшкой! Боже, как мне хотелось верить, что самым страшным злодеем в сей истории и впрямь является Фустов. Что не было никакого обыска, что Женя на свободе и уже ищет меня…

Однако в моей голове не укладывалось – зачем, ежели я права, Фустов привез меня не куда-то, а в Масловку, к Иде Шекловской? Ладно я, но она-то ему на что?

И maman с тетушкой ведь действительно кто-то не пустил в театр – на их благо не пустил.

— Зачем… – невесело повторил, меж тем, Глеб Викторович. И, как будто, сам задумался. А потом сменил тему. – Скажите, когда в тот раз вы говорили о неком высокопоставленном чиновнике, который является третьим членом «Рокота», и с которым связан ваш супруг. Который… - он вдруг с силой сжал челюсти, будто почувствовал боль, - который выбрал жертвой Ксению. Вы имели в виду Льва Кирилловича Якимова?

Я прекратила на него смотреть и плотно закрыла глаза. Нет, он не лгал сейчас. К сожалению.

А когда обвела пустым взглядом помещение столовой, то увидела здесь Иду. Она уже выбралась из кухни – смотрела на меня во все глаза, как и Фустов. Оба страстно ждали, что я отвечу.

Проститутка, наркоман-полицейский и жена арестанта. Славная компания подобралась.