Незнакомка с родинкой на щеке

— Якимов не просто третий член «Рокота», - ответила я им неспешно, тщательно взвешивая каждое слово. - Он его организовал. Не знаю, право, его ли это была инициатива, или же кто-то другой подал идею… Однако распоряжения моему мужу отдавал именно этот господин. Сей кружок есть фикция, разумеется, но все трое, что были под началом Якимова, – Шекловский, Зимин и мой муж – полагали, будто он существует на самом деле. Разве что, мой муж искренне верил, что борется с «Рокотом».

— Полагаете, ваш супруг – невинная жертва обмана? – зло ухмыльнулся Фустов.

И теперь уж я со всей искренностью попыталась его убедить:

— Прошу вас, поверьте мне – о столь ужасных планах он не знал! Его задачей было лишь присматривать за Зиминым и Шекловским в университете и распространить слухи о «Рокоте» по городу.

— Это правда, - встала на мою сторону Ида. – Не знал он ничего, у меня же еще и выспрашивал, кто, мол, брату мысли эти поганые в голову вбил. А потом сюда отвез, пообещал документы выправить…

— Да-да, - подхватила я, - будь Евгений заодно с Якимовым – разве пожалел бы он Иду? Стал бы ее укрывать?

Сей аргумент, кажется, убедил Глеба Викторовича – он молча ушел к окну. Ида тоже примолкла. Вытерла замусоленным платком нос, а потом все-таки не выдержала, сказала:

— Как его, говорите – Лев Кириллович? Ни разу от Давы имени такого не слышала…

— Разве ж он вам много рассказывала? – холодно спросила я.

Та горько махнула рукой, всхлипнула:

— Вовсе ничего не рассказывал. Хоть и жил Дава у меня на квартире, но уж месяца три мы с ним по душам не разговаривали. Как уйдет чуть свет – только к ночи и возвращается. Иногда пьяный. Иногда с дружком этим его. С Зиминым. До чего мерзкий тип, я вам скажу! Уж я-то на что не робкая девка, много чего повидать пришлось – и то ажно мороз по коже, как Зимина этого его увижу. А пару раз втроем приходили – с супругом-то вашим. Он все разговоры с Давой вел какие-то заумные – у меня голова от таковых разговоров болит, так что я уходила всегда. Вот потому и решила сперва, что это Евгений Иваныч Давку с панталыку сбил…

Она снова вытерла нос – видимо переводила дыхание. А я поспешила спросить:

— Откуда вы узнали о будущем убийстве? Ведь знали же – еще когда к нам в первый раз пришли. Не так ли?

Ида нерешительно кивнула:

— Дава проболтался… Он как с Зиминым этим нагуляется, так подвыпивши чуток всегда приходил – а тут… ей-Богу, в стельку. Не знаю, как и до дому дошел. Много он тогда мне выболтал, покуда я его до койки вела – трепался языком своим, что отомстит им всем и за папу, и за меня, что наплачутся они еще. Ну а потом не выдержал и сам разревелся, будто дитё. Клялся мне, что не хочет, мол, никого убивать – не хочет, но должен… А наутро молчал, что рыба. Так я и не добилась от него ничего. Кого они на тот свет удумали отправить?.. Испугалась только очень – за него испугалась. Побежала к вашему Евгению Иванычу…

Глава XXXI

Выговорившись, Ида замолчала надолго. Но ни я, ни Фустов, бесцельно глядящий в осенний солнечный день за окном, тишину не нарушали. Заговорила опять сама же Ида:

— Только я вот чего не понимаю. Ежели и впрямь этот, как его…

— Якимов, - подсказала я.

— Да, Якимов. Ежели он такой высокий чиновник – зачем же ему генеральшу убивать? Али она знала что про него?

Я покачала головой:

— Нет, полагаю, выбор пал на Ксению Хаткевич совершенно случайно. Просто столь дерзкая выходка революционеров, как убийство средь бела дня беременной жены генерала – она по-настоящему испугала и горожан, и, что гораздо важнее, чиновников. У каждого из них из тех чиновников есть жены, дочери, племянницы… а «Рокот» дал понять, что именно близкие им женщины под угрозой. Что с «Народной волей» не покончено, как они полагали прежде – что, переродившись в «Рокот», революционное движение стало лишь злее и бездушнее. А значит, и ответить ему нужно тем же – немедля выявить и уничтожить всех тех, кого упустили или пощадили в прошлые годы. Словом, убийство Ксении Хаткевич развязало Якимову руки. Позволило усилить контроль над горожанами, проводить обыски, где и когда вздумается. И арестовывать по малейшему подозрению всех, кого сочтут нужным. – Я обернулась к Фустову и уже у него спросила: - Ведь это Якимов инициировал обыск на нашей квартире, верно?

Тот молча кивнул.

— И билеты в оперу именно на эти места дал Евгению он же, - закончила я.

— Пожалуй, если бы вы с супругом пали очередными жертвами революционеров, это бы идеально для Якимова, - признал Фустов.

— Да… - без сил согласилась я. – Мой муж много знает. И вот-вот понял бы, во что втянул его Якимов.

А потом Глеб Викторович отошел от окна и, найдя мои глаза, сказал то, о чем я сама даже думать боялась:

— Ежели все так, то вскоре станет известно, что ваш супруг повесился в камере. Или застрелен при побеге. Живым такой свидетель Якимову совершенно точно не нужен.

Да, Фустов выговаривал это именно что со злорадством. Будто ему станет легче, если кто-то еще будет столь же несчастен, как он сам.