Незнакомка с родинкой на щеке

— Вероятно, не хочу, чтобы ваш муж и впрямь свернул мне шею, ежели с вами что-то случится. Все это зашло слишком далеко. И не привело ни к чему… Мы затеяли это, чтобы я мог подобраться ближе к Якимову, раздобыть доказательства, что он связан с Зиминым или Шекловским – но за целую неделю я так и не нашел ничего. Ровным счетом ничего! Зимин арестован – это он в театре стрелял в Шекловского. Я сам лично допрашивал его. Поверьте, допрашивал достаточно. Так вот Зимин ни имени Якимова не слышал, ни по фотокарточке его не узнал!

— Вам следует допрашивать усердней! – с нажимом сказала я.

— Его повесят. И Зимин об этом знает. Он фанатик-революционер, он не стал бы подыгрывать ярому монархисту Якимову. Если б и стал покрывать кого-то ценою своей жизни, то такого же фанатика, как он сам! Лидия Гавриловна, простите – видит Бог, как я доверяю вам, но, боюсь, что вы все же ошиблись. Не Якимов стоит за всем этим.

— Но все же увозите меня на Гороховую – подальше от Якимова? - холодно поинтересовалась я.

А Фустов внимательно поглядел на меня и сказал самое главное – с чего и следовало начать:

— Нынче мне стало известно, что ваш опекун в городе. И завтра же я отвезу вас к нему – под его защиту. Отвез бы сейчас же, да особняк его пустует, я понятия не имею, где нынче Шувалов… Не в Главный штаб же вас везти. - Фустов решительно сжал челюсти. – Словом, пережить бы эту ночь, а завтра для вас все кончится.

От последних своих слов Глеб Викторович сам же смутился и отвел взгляд. Сурово свел брови.

Я наблюдала за ним и не знала – радоваться ли? Слова о том, что все кончится, звучали заманчиво…

И все же целью моей было не попасть под защиту дядюшки – целью был Якимов. Но что, если я и впрямь навожу на него напраслину? Женя так верил Якимову… И тот сдержал слово – выделил мне весьма приличную одиночную камеру.

Впрочем, я не могла отмахнуться от факта, что выделил он мне эту камеру, когда я пообещала дать показания против мужа. Он заявил это вполне определенно. И все, что сотворили со мной прежние сокамерницы, произошло с его указания. Без сомнений! И Якимов же послал того караульного, чтоб был настороже и вмешался, ежели девицы перегнут палку, поскольку я нужна ему живая. Запуганная, но живая.

А самое главное: умирающий Дава Шекловский пытался всучить мне книгу. Книгу Бакунина, том первый. Такую же точно, том второй, подбросили нам в дом – именно подбросили, теперь уж я в этом не сомневалась. И сделал это, разумеется, тот же, кто инициировал обыск.

— Я не ошиблась насчет Якимова, - твердо сказала я вслух. – Распоряжения Зимину и Шекловскому действительно исходили от него. А то, что Зимину не знаком сей человек, означает лишь, что передавались распоряжения не лично. Был еще кто-то. Четвертый участник «Рокота». Связующее звено между Якимовым и Зиминым. Якимов должен был встречаться с кем-то в эти дни, и вы обязаны выяснить, с кем!

Глеб Викторович, подумав, согласился. Он нахмурился, припоминая:

— За неделю через его кабинет прошла уйма людей… кто угодно мог. И все же его посещали сплошь чиновники разных рангов. Нет, полагаю, встречаться в стенах Главного штаба они бы не стали.

Я кивнула – он был прав.

— Знаете, - в порыве Фустов вновь пересел на скамью напротив, - а ведь была одна странная поездка – дня два назад. Якимов по обыкновению чуть свет приезжает в Главный штаб и, если и покидает свой кабинет в течение дня, то едет к вам, в тюрьму на Шпалерной. А в тот день со Шпалерной прямиком поехал на юг.

— Куда именно? – всполошилась я.

— Не могу знать. Уехал вдоль Литейного проспекта, а после я потерял его из виду…

— До чего досадно!

— …но уже через час Якимов вновь был в Главном штабе, - поторопился договорить Глеб Викторович. – И вернулся с книгами – я подумал тогда, что он лишь выбрался в букинистическую лавку.

— В букинистическую лавку? - эхом повторила я и почувствовала, как учащенно забилось сердце. – Или в библиотеку…

Даже в панике ухватилась за сидение, ибо отсутствие сна не прошло бесследно. Но объясняться не пришлось: экипаж уже остановился у здания градоначальства на Гороховой, потому мы разом умолкли.

После же, когда Фустов, нарочито демонстрируя грубость, за локоть вывел меня наружу, волей-неволей, я действительно отвлеклась – там, на нижней ступеньке сидел Санька. Тот мальчик, сын моей кухарки. Сидел, очевидно, уже давно и кого-то поджидал. А при виде меня живо вскочил на ноги, уж не оставляя сомнений, кого именно поджидал. Но ничего не сказал мне, и я лишь молча проследила за ним взглядом. Даже когда Фустов прикрикнул на мальчика, велев убираться вон – Санька решительно поджал губы и с места не двинулся.

* * *

Глеб Викторович проводил меня все в тот же свой кабинет: вот уж не думала, что когда-нибудь вернусь сюда добровольно. Да еще и вздохну с облегчением, когда двери его снова закроются на ключ.

— Располагайтесь, - неловко предложил Фустов. – Там – умывальня и полотенца, а я распоряжусь насчет чаю. Вы голодны?