Незнакомка в городе сегуна. Путешествие в великий Эдо накануне больших перемен

В Южной конторе городского управления женщины всё еще были заняты будущим приездом гостей, кроме того, все домочадцы не покладая рук готовились к одному весьма важному событию: Тояму вызвали в замок Эдо на официальные слушания в присутствии сегуна[694]. Такие слушания проводились очень редко, раз в несколько лет[695]; от них зависело многое. В замке собирались главы городского управления, главы управления синтоистских и буддийских храмов, глава казначейства, а также ревизоры, управляющий двором и все старейшины сегуната. Каждый глава каждого управления должен был разобрать по два дела перед собравшимися должностными лицами. После этого все главы всех управлений получали дары от сегуна – обычно это были полные комплекты одежды. Если кто-либо из глав проявлял себя с самой лучшей стороны, его могли отметить особой наградой. Тояма уже удостоился такой чести в 1841 году, но он не мог вечно полагаться на однажды заработанную репутацию. К этим слушаниям все домочадцы Тоямы начинали готовиться за много дней: подбирали парадные одежды, необходимые аксессуары, лошадей; принимали дары и пожелания удачи.

Цунено была так занята, что не смогла покинуть дом сразу, когда пришло известие о смерти Гисэна[696] – через день после того, как она навестила брата. На следующее утро, едва рассвело, она отправилась в храм Кёсёдзи[697]. Как ближайшая родственница усопшего, Цунено подготовила умершего к похоронному обряду. «Когда настало время обмыть тело, мне пришлось нелегко, потому что запах был ужасный, – писала она. – Я сама лила воду, а Хандзаэмон и храмовый прислужник помогали мне его мыть»[698]. Затем Гисэна облачили в простое кимоно без единого узла, чтобы не привязывать его к карме прошлой жизни[699]. Собратья-служители прочитали над ним сутры и написали его посмертное имя. Затем покойного поместили в гроб. На похоронах служители и плакальщики пели гимны под аккомпанемент барабанов и колокольчиков, вознося благодарности Будде. Наконец гроб отнесли на окраину города, в храм около площади казней Кодзукаппара[700]. Там его предали огню, и вскоре от тела остались лишь пепел и кости.

Цунено много раз бывала на похоронах и как плакальщица, и как жена служителя, но было это очень давно. Теперь ей впервые пришлось готовить к обряду тело близкого человека. Строго говоря, это полагалось делать Гию, но он находился далеко, в Этиго. Гию написал письмо, в котором приносил извинения, что не смог явиться на похороны, и просил Хиросукэ с Цунено отправить прах Гисэна домой, в храм Ринсендзи[701].

Цунено огорчили похороны брата, так как их проводили посторонние; ей пришлось заплатить едва знакомым людям, чтобы те исполнили погребальные ритуалы и написали его посмертное имя. В письме Гию она ясно дала понять, что сделала для покойного брата все возможное: «Я сама его обмывала, хотя могла бы кому-нибудь заплатить – но ведь тогда его мыл бы чужой человек»[702]. Однако Цунено не стала скрывать, что посмертное имя брата все-таки вывела чужая рука[703]. Это священное действо – которое всегда совершали члены ее семьи – свелось к оплате за оказанную услугу.

Дни, последовавшие после смерти Гисэна, оказались тяжелыми и скверными[704]. Три храма перессорились, пытаясь решить, кто должен провести заупокойную службу (и получить за нее деньги). Хуже того, список имущества, который главный служитель храма Кёсёдзи сунул умирающему в постель, куда-то исчез[705]. Цунено и Хандзаэмон, брат ее мужа, имели все основания считать, что часть вещей украдена, но доказать это не могли. Хандзаэмон хотел было подать жалобу в управление синтоистских и буддийских храмов, но за отсутствием улик решил, что дело безнадежное и лучше не срывать погребальный обряд. Хиросукэ с Цунено отправили Гию перечень всех вещей[706], какие удалось собрать, и отчет о тратах на похороны и плакальщиков. Большую часть одежды Гисэна они продали, а деньги пожертвовали храму, но кое-что сохранившееся положили покойному в гроб[707] как подношение Будде.

Кто мог подумать, что Гисэн – этот верный, послушный младший брат, всегда исполнявший волю старшего брата Гию, – закончит жизнь, преданный своим храмом и своими коллегами-служителями, косвенно замешанными в так и не раскрытой краже? Кто мог подумать, что именно Цунено позаботится о нем перед его смертью и единственная из семьи проводит его в последний путь?

Глава городского управления Тояма умел завершать дела. В месяцы, когда приходила его очередь принимать горожан, он восседал на помосте во Дворе Белого песка и подводил черту за чертой под людскими судьбами. По мановению его руки одни высылались вон из Эдо, другие отправлялись под меч палача, а некоторые шли на костер[708]. Но то были чужие истории и чужие жизни. Управлять собственной судьбой у него получалось не так хорошо.