Незримые поединки

На хутор Дубовиков, где ночевал отряд Шматко, прискакали ранним утром нарочные от Бондаренко, передали «атаману Ворону» послание, в котором предлагалось совместными усилиями сделать налет на Таловский волисполком, уничтожить его работников. Причем Ворон должен был сделать это практически своими силами, люди же Бондаренко в основном будут наблюдателями.

Прочитав послание, Шматко собрал «банду» и в присутствии людей Бондаренко сказал:

— Вот, не доверяет нам атаман, трусами нас, что ли, считает… Ну что, братва, покажем, как надо драться?

— Покажем! Веди, батька!

— Пустим красным кровицу!

— Пусть поглядят, как махновцы действуют! — вопили «бандиты» «батьки Ворона».

Тут же последовала команда: «По коням!» И отряд тронулся в путь.

По дороге успокоенные гонцы Бондаренко разоткровенничались, хвастались своими зверскими расправами с коммунистами, советскими работниками. Многие «вороновцы» едва сдерживали себя…

Налет на волисполком решено было сделать на рассвете.. Шматко поручил Дегтяреву ночью добраться до села Талы, предупредить председателя волисполкома о готовящейся операции, договориться с ним о совместных действиях. «Банду Ворона» надо встретить огнем.

…Наступали на Талы с трех сторон.

Под огнем местного отряда бандиты Бондаренко залегли у дороги. «Встреча» была неожиданной. И тут же вихрем налетел на них «батько Ворон», замахал наганом над их головами:

— Вы что это, мать вашу, разлеглись?! Мои ребята волисполком уже заняли, а вы вылеживаетесь!.. Вперед, ну!

Бандиты неохотно поднялись, потрусили по дороге. Местный отряд, как это и было условлено, отступил в сады.

«Банда Ворона» ворвалась в село, окружила волисполком, где никого уже не было. Полетели бумаги, хрястнул стул…

В это время со двора заскочил в дом какой-то человек, радостно кинулся навстречу «батьке». Вытянулся перед ним по-военному:

— Я подполковник старой армии Панов. Рад приветствовать вас, батько Ворон, поздравляю с победой и разгромом красной сволочи. Председатель волисполкома и его люди скрылись вон там. — И вздрагивающей от нетерпения рукой он показал направление.

Шматко лихорадочно соображал, как же поступить с этим «помощником». Приближались люди Бондаренко, ситуация могла измениться не в пользу чекистов.

— Ты, красная сволочь, — заорал на Панова «батько Ворон», — почему не задержал председателя волисполкома?!

— Да я… Мы… — стал было мямлить Панов трясущимися губами и рухнул на землю от выстрела в упор.

Бандиты Бондаренко, окончательно теперь поверившие в «Ворона» и его людей (им сказали, что убили председателя волисполкома), с радостью принялись за любимое свое дело — грабеж. Но вскоре на улице раздались выстрелы. Один из бойцов Шматко доложил:

— Батько, на нас наступают пехотинцы с пулеметом!

— По коням! В бой не вступать!.. Назад! — подал зычную команду «батько Ворон», и банда «трусливо» помчалась из села.

Авторитет «Ворона» еще больше укрепился. Бандиты Бондаренко умчались — доложить атаману о «совместных боевых действиях». А доложить было что: разгромлен Таловский волисполком, «убит» его председатель…

Да, «батько Ворон» — настоящий махновец, ему можно верить!

Слух о «батьке Вороне» быстро распространился по округе. Разведчики в селах доложили, что в бандах Серобабы, Безручкина и того же Бондаренко поговаривают о соединении с «героическими махновцами» — очень уж лихие ребята. Но батьки все же медлили, опасались чего-то. Тогда Шматко сам разослал им письма с предложением объединиться, назначал и место встречи — село Ивановку.

«Приедут, нет? Кто знает…»

И все же в условленный час потянулись в Ивановку группы «парламентариев» — от Серобабы, Безручкина, Бондаренко, Назарова… Около четырехсот головорезов собрались на площади у церкви. Все эти люди — из кулаков, дезертиров, уголовников — были полны ненависти к Советской власти, жаждали мести, крови, убийств…

С интересом приглядывались к «Ворону»: что за человек? А Иван Шматко приглядывался к ним, искал глазами «верховных», запоминал их.

Самого главного, Безручкина, не было. Хитрил бандюга, осторожничал.

Шматко взял инициативу в свои руки. Велел всем командирам собраться в доме попа. Пока шло совещание о «совместных действиях», кто-то из бандитов поджег дом местного милиционера. Отблески красноватого огня заметались на стенах поповской горницы.

«Ворон» выскочил на улицу, в хвост и в гриву чихвостил «самоуправство», призывал к порядку и дисциплине.

Всю ночь шло совещание. Банды не очень-то стремились к объединению: каждой хотелось оставаться независимой, самостоятельной. Так легче было прятаться, заниматься грабежом. Лишь один Серобаба не колебался, охотно поступил под начало «батьки Ворона», но просил, чтоб назначили его командиром конной разведки, что и было оформлено соответствующим приказом.

Написал «Ворон» и еще один приказ: через неделю всем бандам прибыть в район села Цапково, «для координации действий». Пошла депеша и в губчека.