Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 1

Через несколько минут блиндаж наполнился храпом и посвистыванием. Слышались только отрывистые вполголоса разговоры начштаба с телефонистом и батальонами. Военврач ушел к себе на ППМ.

Командир оказался прав. Седьмого и восьмого горело не только то, что оставалось под облаками. Горело небо. Немецкие бомбардировщики сменяли в облаках наших штурмовиков. Бомбы перекраивали рельеф, зарывая или углубляя прежние воронки, отрывая новые. Взлетали в воздух бревна накатов и тела в сотый раз убиваемых солдат. В невыносимом смраде, до полного износа батальонов и рот, не ожидая новых подкреплений, полки бросались в этот праздник крови снова и снова.

Однако прорваться не удавалось, как и гитлеровцы не смогли хотя бы уменьшить площадь плацдарма. Было, похоже, что земля, перегоревшая, ставшая воистину железной, сама не позволяет сжать ее границы.

Ночами продолжали поступать подкрепления, но уже более скупые, чем раньше.

Утром девятого Белозеров не успел познакомиться с очередным пополнением, как его вызвали в особдив. Добравшись с перебежками до блиндажа, оставленного с неделю назад Особому отделу дивизии сотрудниками отдела группы, переоформленной в восьмую армию, и возвращенными на правый берег, Белозеров с трудом открыл с помощью охраны бревенчатую дверь. Ее заклинило еще горячим осколком, килограмма в три. Притом при неведении хозяев — так они привыкли к постоянному грохоту, визгу и ударам над головой и рядом с ними.

В суглинистой «комнате» находилось несколько человек. Старый знакомый — начальник Белозерова майор Новиков, замещавший Копалова, вызванного в тот день в Ленинград; незнакомый политруку худощавый чернобровый старлей, крепко пожавший ему руку, как-то странно рекомендуясь: «Григорий Григорьевич от генерала Бондарева», и какой-то красноармеец в засаленном ватнике, перетянутом сыромятным ремнем, таких же ватных штанах и потрепанной шапке, сидевший на нарах.

— Здравствуй! Чаю хочешь? — Новиков вытащил немецкий термос.

— Нет, спасибо, товарищ майор. Пока до вас прешь, немцы вдоволь согреют.

Действительно, разрывы по берегу и вблизи блиндажа сегодня гремели ежесекундно.

— Зачем вызывали?

— Скажи, Сергей, ты хорошо знаешь свою нейтралку и передок на твоем участке?

— Более-менее, — уклончиво ответил Белозеров, — а в чем дело-то?

— Да в том, что тебе предстоит твое дело, с которого ты сюда и попал, — ответил Новиков, с явным нажимом на «твое», — надеюсь, вы знакомы? — и показал с непонятной для политрука широкой улыбкой на парня в ватнике.

Тот, расхохотавшись, поднялся с нар и протянул к Белозерову руки. Только тут по широкому белозубому рту, по сморщенной в смехе пуговице носа и по светлым смеющимся глазам, над которыми из-под шапки свисала прядка льняных волос, Сергей узнал своего товарища по недавней работе в Питере и не рядового, а тоже политрука.

— Сашка! Арбузов! — завопил он.

— Я, Серега, я! Кому еще быть? — весело отозвался тот, обнимая соратника при общей улыбке присутствовавших.

— Ты что, мне на смену? — с таким же смехом спросил Белозеров.

— Да нет. Пока нет. Для совместного действа и твоего содейства, — Сашка любил придумывать рифмы, — все с твоим «Матросом». Мне пришлось заканчивать его «репетиции».

— А где он? — Белозеров оглядел землянку.

— Рядом, в персональной лисьей норе, — ответил за Арбузова майор. — Не тащить же его на совещание.

Лишь тут Белозерову стало понятно: разведчика, что он готовил месяц до «командировки», решено перебрасывать с «пятачка», а не на участке пятьдесят пятой армии, к чему начинали его готовить. Но зачем тут Григорий Григорьевич от прославленного генерала?

— Товарищи, товарищи, прошу садиться, — продолжил Новиков, — у нас мало времени. Так как же, Сергей, в отношении местности? Дело в том, что «Матроса» решено выбросить в зону девяносто шестой пехотной дивизии, двадцать восьмого армейского корпуса. Имею в виду немецкого. Там на весь наш район сформирован корпусной абверцентр, или центр «1 Ц», и, по-видимому, ищет работу, — иронически схохмил Новиков, — а твоя часть именно с того фланга. Знаешь, где лучше можно прорваться? Кстати, товарищ Тюпа, — указал на Григория Григорьевича, — начальник разведки наших соседей, сто шестьдесят восьмой СД. И ему требуется наша помощь, точнее твоего «Матроса», как говорится, с оказией. Конечно, коли будет у него удача.

«Начальник разведки — Тюпа», — усмехнулся мысленно Белозеров. Вот почему он рекомендуется «Григорий Григорьевич»! Увы, Сергей не знал, что Тюпа — один из храбрейших, толковейших молодых разведчиков всего фронта, и что талант его и заслуги давно обогнали воинское звание.

— Значит, легенда меняется? — с заметным сожалением в голосе спросил политрук. Ведь сколько дней и ночей ему пришлось потратить на ее разработку и точнейшее запоминание агентом…

— Наоборот, — перебил его Арбузов, — все получается еще лучше. Рвануть в плен из здешнего кромешного ада, в понимании фрицев, куда больше резону, чем из-под Колпина. Это раз. Агент по легенде, да и фактически, из моряков, а здесь как раз морбригада. Это два…