Незримый фронт. Сага о разведчиках

В конце 1964 года, после очередного посещения Москвы, Че Гевара обращал внимание на то, что в СССР вернулись к материальным стимулам, конкуренции и дифференциации в зарплате. «Начальники получают все больше и больше … У лидеров нет никакой ответственности перед массами». При этом товарно-денежные отношения культивируют неравенство, и таким образом деформируют личность, а деформированная капитализмом личность будет всегда стремиться к материальному успеху за счет других. В своем выступлении на Втором экономическом семинаре солидарности стран Азии и Африки в Алжире в феврале 1965 года Че Гевара недвусмысленно критиковал правящие партийно-бюрократические элиты и аппараты стран «восточного блока», ставящие во главу угла геополитические игры и собственную корысть. Вряд ли советские «аппаратчики» простили ему это — во всяком случае, помощь от них в нужную минуту не подоспела…

А вот боливийские крестьяне, до этого настороженно относившиеся к Че, глядя на тело поверженного революционера, пожертвовавшего своей жизнью в борьбе за лучшую жизнь для них, увидели в нем сходство с распятым Христом. Для революционеров всего мира руки Че стали чем-то вроде головы Иоанна Крестителя. Крестьяне провозгласили Че святым Эрнесто, великомучеником и небесным покровителем Вальегранде, тайно зажигали поминальные свечи и, словно Библию, читали его труды. Имя Че Гевары навсегда стало символом революции. От Рио Гранде до Огненной земли его считают пророком, чья мученическая смерть в горах Боливии разбудила народы «пылающего континента».

В 1971 году Николаю Сергеевичу Леонову предложили стать заместителем начальника информационно-аналитического управления советской внешней разведки — Службы № 1 ПГУ КГБ СССР. Боевым крещением на новом посту стал принципиальный разговор в кабинете Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова о судьбе правительства Народного единства в Чили. Требовалась правда о ситуации в этой стране, где США и ЦРУ готовили военный переворот. Аналитики КГБ с болью в сердце доложили Юрию Владимировичу об обреченности демократического правительства Сальвадора Альенде. И о том, что он наивно намерен бороться со своими врагами, не выходя за конституционные рамки.

— Николай Сергеевич, Вы хорошо знали Андропова, — говорю я. — Он ведь тоже поднял вопрос, почему от огромных капиталовложений мы не получаем должной отдачи, что происходит с нашей экономикой. Как Вы думаете, почему у него не получилось вернуть страну на путь социализма?

— Трагедия Андропова заключается в том, что он слишком поздно пришел к руководству страной и в слишком разваленном физическом состоянии для того, чтобы собрать физические и умственные силы и сконцентрировать их на главном направлении. Ему по существу не было выдано времени на проведение каких-либо серьезных мероприятий. И надобно сказать, что, конечно, второй серьезный недостаток эпохи Андропова заключался в том, что советская власть в том виде, в котором она была, излишне полагалась на гонку вооружений. То, что мы называли избыточным вооружением, в которое были вложены десятки, если не сотни миллиардов рублей и которое потом мы с вами также уничтожали в силу подписанных соглашений по ликвидации целых классов ракет. Вот это та дурь, которая погубила нас. Мы сожрали страну, вместо того чтобы использовать все эти ресурсы для поднятия нормальной гражданской промышленности, для поднятия благосостояния населения. А потом оказалось, что все это не нужно, избыточно. И все это в результате было брошено на слом и уничтожено, но сожрало целую генерацию людей, которые производили эти вещи. Вот это были две трагедии, которые нас погубили.

— Тогда я хотел бы коснуться приятной для Вас темы. Я заметил, что читателям очень нравится все, что связано с именем Че Гевары. Расскажите пожалуйста, каким Вы его запомнили и каково его значение для современности?

— Че Гевара, конечно, фигура удивительная, библейского характера. И плюсы, и минусы его очевидны. Людей прежде всего привлекает романтическое стремление Че Гевары к равенству, к благополучию, к процветанию. Вот к чему он стремился прежде всего. И поэтому во всех своих делах он напрочь отвергал то, что сейчас мы видим в виде излишеств, стремления к материальному накоплению. Он был человеком, абсолютно независимым от тех материальных накоплений, которые многие считают эталоном пребывания на земле.

— Даже став фактически вторым лицом в государстве, заняв пост первого президента Национального банка Кубы, он назначил себе самую низкую зарплату.

— Абсолютно. Он просто отказался. Когда ему первый раз принесли зарплату, где были перечислены его должности и в банке, и в партии, и в армии — он сказал: «А зачем мне это?» Дайте мне жалованье команданте кубинской армии — и мне хватит.

— А правильно ли это? Нужно ли нам сегодня ориентироваться на такие ценности?