Незваный гость

Первые несколько дней действительно прошли очень хорошо. Я даже не представлял себе. С моим настроением произошли чудеса, и смена обстановки в самом деле оказала восстанавливающий эффект. Я всегда хорошо ладил с Гибсонами, и было очень приятно снова провести с ними время. Их двоюродные родственники тоже были очень славными. Все шло на удивление хорошо. До одного вечера, когда мы ужинали в главном здании гостиницы. Колетт исчезла где-то на полчаса. Когда она вернулась, у нее в волосах был снег; очевидно, она выходила на улицу. Позже я узнаю, что она выходила, чтобы впустить кое-кого в свой коттедж. Кое-кого, кто только что приехал. В Норвегию.

Когда Мэттью замолчал, я напрягся, осознав, к чему все идет. Конечно, я всегда знал примерные обстоятельства смерти отца Титуса, но Мэттью никогда не рассказывал мне в таких подробностях, так осознанно стараясь передать мне историю, полную картину. И у меня появилось ужасное предчувствие надвигающейся беды, от которого я не мог избавиться. Мне даже захотелось убежать из комнаты, из дома, прочь от его сдавленного, слегка дрожащего голоса. Прочь от секретов, которые он мог открыть. Но я не убежал.

Я продолжил слушать – и это решение изменило наши жизни навсегда.

^__________

В этом месте Мэттью пришлось сделать короткую паузу. Он уже долго говорил и не был в туалете с тех пор, как мы вернулись домой из Оксфорда. Пока он ходил туда и, не сомневаюсь, проверял, что Титус у себя в комнате слушает музыку, я прошел в кухню, взял оставшийся кусок пиццы и затолкал в рот. Я вдруг зверски проголодался. Когда Мэттью вернулся, он бросил взгляд на пиццу у меня в руках, и я на автомате предложил ему. Он покачал головой и вернулся в гостиную. Я пошел следом, сел и дал ему продолжить.

– Дальше отпуск превратился в кошмар. Колетт перестала отдыхать с нами. В основном она просто проводила время с Джонни в своем коттедже. Когда я понял, что он там, то чуть не улетел обратно домой, но даже это казалось невозможным. Мне было плохо на улице среди снега, я с трудом вылезал из кровати по утрам. Самое близкое, когда я оказался к нему, это когда Сильвия настояла, что нам всем нужно сфотографироваться в лыжной экипировке. За неделю к нам присоединилась целая куча людей – университетские друзья Сильвии и несколько знакомых Дэвида, которые, в свою очередь, приехали с девушками. Каким-то образом в присутствии большого числа людей мне стало немного получше. В общем, мы фотографировались рядом с одним из склонов – Сильвия попросила кого-то из сотрудников снять нас – и как раз когда мы сгрудились вместе, я услышал голос, который не мог забыть. Его голос. Джонни. Я не заметил, когда они с Колетт присоединились к нам. Я даже не помню, что он сказал – что-то насчет того, что он чертовски замерз. Но это мгновенно перенесло меня обратно в ту ночь. Одетый в черное человек в маске лисы, прижимающий к моему носу нож, покрытый кокаином. А потом я мельком увидел лицо Колетт. Ее глаза. Она была не в себе. Под кайфом. И что-то во мне оборвалось. Я покинул компанию, пошел в свой коттедж и собрал вещи. Дэвид пришел ко мне как раз когда я позвонил администратору и заказал машину до аэропорта. Его озадачил мой отъезд. Он спрашивал, знает ли Колетт, что я уезжаю? Плохо ли себя чувствую? Он продолжал задавать вопросы, но я смог только покачать головой и сказать, что мне надо ехать домой. И я уехал. Во второй половине дня я улетел в Шотландию.

Мама забеспокоилась, когда увидела, что я вышел из машины без Колетт. Меня затопило облегчение, когда я сел в самолет и сумел удержать себя в руках, чтобы не оказаться безумцем, рыдающим в первом классе. Но стоило мне шагнуть в замок, я упал в мамины объятия и заплакал. Я рассказал ей, что он был там. Джонни Холден был там. И что, по-моему, Колетт снова употребляет наркотики. К своему стыду, после этого я бросил и маму, и сестру. Мама продолжала расспрашивать меня. Заламывала руки, причитая, что не может летать самолетами, но очень хочет отправиться искать Колетт сама. Я не помог ей. Я уехал из Шотландии в Лондон на несколько месяцев и попытался погрузиться в работу над докторской. Наступил март, когда я узнал, что Колетт так и не вернулась из Норвегии. Эта новость поразила меня. Прошло больше месяца, почти два, с тех пор, как я вернулся в Англию, оставив ее там. Мама позвонила мне сказать, что Колетт беременна. Она в Норвегии и ждет своего первого ребенка. Своего первого ребенка от него. Так что мы отправились туда на круизном лайнере. Это заняло две недели. Колетт отнеслась к нам обоим грубо и пренебрежительно, несмотря на то, что мы проделали такой путь. Джонни вел себя враждебно и насмехался над мамой, а когда я начал злиться, сказал мне: «Остынь, мы же не хотим, чтобы ты расплакался как девчонка?» Конечно, я понял, на что он намекал, и это произвело желаемый эффект. Мне захотелось немедленно уйти. Но в итоге Колетт практически вышвырнула нас вон.