Незваный гость

– Нет. Но… пожалуйста… ты не понимаешь? Ты не видишь, почему? Он разрушал жизнь Колетт. Он поставил меня и мою маму в невыносимое положение. Мы были бы вынуждены подключить полицию, адвокатов, Колетт могла оказаться в тюрьме. Социальные службы. Битвы за опеку. Не говоря уже о том, что он… – Мэттью запнулся, его голос дрогнул до всхлипа. – Что он сделал со мной. Мне до сих пор снится та ночь. Меня прошибает паника, стоит увидеть детскую маску животного. Ты когда-нибудь задумывался, почему я иногда просыпаюсь под утро и не могу заснуть? Меня преследует это. Преследует то, что он и его маньяки в масках сделали со мной.

– Тогда почему ты мне не рассказал?

Я удержался от крика, но поднялся с кресла и встал в центре гостиной, не зная, хочу ли наброситься на него в ярости или покинуть комнату в знак протеста, не в состоянии справиться с глубинами его секретов, количеством невысказанного между нами.

– Ты говорил мне, что не был там. Ты всегда говорил… Ты… лгал мне все это время.

– Ой, да ладно, и что бы это дало? Никто не хочет знать такое. Что их муж виновен в… чем? Убийстве по неосторожности? Может, даже и того меньше. И кроме того, я предотвратил смерть. Единственная причина, почему сейчас Титус живой наверху, это я. Ты не можешь оценить это? Ты не можешь дорожить этой единственной замечательной частью того, что случилось?

Я был близок к тому, чтобы закричать, что этого недостаточно, недостаточно, чтобы простить годы притворства, но тут меня осенило кое-что другое. Я запнулся, потом упал обратно на диван, сжав голову руками, и потер пальцами глаза. Я подождал еще несколько секунд, пытаясь успокоить сердце. Потом сказал как можно спокойнее:

– Я все еще не понимаю, какое отношение это имеет к Рейчел.

Глава 40 Рейчел

Менее недели до

По ночам перед убийством я позволяла себе возвращаться к прошлому. Позволяла себе возвращаться к воспоминаниям, которые обычно держала под замком. Это одновременно и толкало меня вперед, и напоминало, почему все это важно. Как будто я нуждалась в напоминаниях.

Поездка в Норвегию на поиски брата была одним из самых трудных, самых напряженных периодов моей жизни. Из разговоров с университетскими друзьями Колетт Джонс и деловыми знакомыми Джонни я узнала, что Мэттью Джонс улетел, чтобы попытаться убедить сестру бросить моего брата и вернуться домой. Он остановился в номере в главном здании шикарного гостиничного комплекса. Конечно, я не могла позволить себе ничего подобного, учитывая растущие долги по кредитной карте и нестабильность моих доходов. Так что я заселилась в хостел на окраине леса в получасе ходьбы от горнолыжного курорта. Это было кошмарное место – общие спальни, полные нищих студентов, путешествующих дикарями, и прочих персонажей сомнительного вида. Я была в ужасе. Но я должна была продолжать ради брата.

Первым потрясением стала новость о том, что он стал отцом, а значит, я стала тетей. Я понятия не имела о том, что Колетт была беременна. К этому времени они пробыли в Норвегии довольно долго, и я думаю, что она не дала ему сообщить семье. Я очень долго колотила в дверь, прежде чем ее открыл сонный Джонни. Его волосы отросли по сравнению со стрижкой почти под машинку, которая была у него в Англии. Это напомнило мне время, когда он был моложе и его взъерошенные светлые волосы дополняли веселый, жизнерадостный характер. За его спиной показалась Колетт в халате, прижимавшая к груди что-то мяукающее и кашляющее.

– Боже мой, Джонни, – ахнула я, потрясенно прижав руки к губам. – Что ты наделал?

Эта встреча закончилась плохо. Он был либо пьян, либо обкурен и обвинил меня, что я «преследую его, как сумасшедшая». Обстановка очень быстро накалилась на следующий день, когда я вернулась и сказала, что, когда мама узнает, что он завел ребенка, не сказав ей, это разобьет ей сердце, и что ему надо поехать домой, и мы все вместе сможем решить, что делать. Он на дрожащих ногах поднялся из джакузи, в которой сидел, возвышаясь надо мной, и сказал мне, что я эгоистка и просто хочу, чтобы мы были «счастливой маленькой семьей», что было, по его словам, «чертовой фантазией, от которой мне надо избавиться». Потом он назвал меня сукой и сказал отвалить. Я знала, что это было сказано под влиянием алкоголя или наркотиков, но все равно смотрела на него в шоке. Тогда я и заметила. След на его правой руке. Маленькие круглые ранки, сливающиеся в одно пятно. Следы от игл. Значит, он начал употреблять героин. И я ничего не могла сделать с этим, кроме как вызвать полицию и попытаться посадить собственного брата в норвежскую тюрьму.