Незваный гость

– Ну, ты сам сказал, как сильно на тебя повлияло нападение Джонни. Как его ужасное обращение с тобой той ночью в саду замка мучало тебя. Поэтому я спрашиваю: ты уверен, что убил Джонни из-за опасности, грозившей твоей сестре? Или была другая причина? Например… месть.

Он не отрывал от меня глаз. Широко открытых. Умоляющих.

– Я просто хотел спасти сестру.

Еще одна ложь. Я понял это, как только услышал. То ли потому, что он не мог признаться себе, то ли потому, что ему невыносимо было сказать это мне – не знаю. Но после этого момента я больше ничего не хотел слышать.

– Что ж, тогда это была совершенно бессмысленная причина, не так ли? – сухо сказал я. – Потому что не прошло и месяца, как она умерла. Знаешь, если бы Джонни Холден был жив и они были вместе, когда она приняла ту промышленную дозу героина, может, он мог бы спасти ее.

Я знаю, что мои слова были жестоки, но все равно сказал их. Они не принесли мне удовлетворения как такового; это была, скорее, анестезия для моих боли, гнева и снова поднимающейся к горлу тошноты.

Не обращая внимания на мольбы Мэттью остаться, я подошел к кровати, взял подушку и сказал, что мы поговорим утром. С меня хватит.

Конечно, в итоге утром мы не поговорили. И не поговорим до дня его смерти.

Глава 44 Чарли

Неделя убийства

В начале августа волна жары, накрывшая юг Англии с середины июля до конца июля, выдохлась. Внезапно небо стало серым, температура упала, а на горизонте замаячила осень. Тротуары Челси усеяли золотые листья, они осыпались раньше времени из-за палящей жары, и теперь в сочетании с холодной погодой создавалось впечатление октября, а не позднего лета.

Мэттью не было дома пять дней. В глубине души я гадал, вернется ли он вообще.

Я был не в состоянии ходить в офис, так что сказал, что плохо себя чувствую, и остался дома, не зная, чем занять время. Ситуация достигла кульминации, когда Джейн начала пылесосить вокруг меня, так что я попытался заняться чем-нибудь продуктивным – от чтения до упражнений – но меня поглотили противоречивые чувства усталости и зудящего беспокойства.

Во вторник утром, когда я, сидя за барной стойкой в кухне, отвечал на рабочие письма на своем «Айпаде», хлопнула входная дверь, а затем на ковер упала сумка. Мое сердце моментально заколотилось, ожидая, что в кухню войдет Мэттью, но это был не он. Это был Титус.

Я испытал одновременно облегчение и разочарование. Я даже не был уверен, в каких отношениях мы с мальчиком после нашего почти скандала в воскресенье утром. Днем ранее он прислал мне сообщение, что закончил читать «До сих пор жива»[8], но больше ничего.

– Ты решил переехать обратно? – спросил я, стараясь, чтобы прозвучало не слишком серьезно.

– Я и не переезжал, – невозмутимо сказал Титус.

Он подошел к холодильнику, глотнул апельсинового сока прямо из контейнера, а потом налил в стакан.

– Как прошел секс-марафон?

Титус, прищурившись, оглядел меня через кухонную столешницу.

– Это несколько… не знаю, неприлично.

Я слегка пожал плечами:

– Ну, если ты собираешься действовать неприлично, развлекаясь с женщинами по всему Лондону до совершеннолетия, не думаю, что мне надо заморачиваться обтекаемыми фразами.

Он со стуком поставил стакан.

– Где папа?

– В Шотландии, – ответил я, начав печатать бессмысленную чепуху в электронке, только чтобы показать, что мое внимание занято другим.

Титус, не двигаясь, наблюдал за мной, и через несколько секунд я остановился и выключил устройство.

– Все немного… немного, ну… твоему папе было необходимо отвлечься на несколько дней. Скоро все вернется в норму, обещаю.

В его глазах мелькнуло огорчение, и я увидел в них отражение доброго, любящего, чуткого мальчика, увидеть которого в последние месяцы было все сложнее. Я обошел кухонный остров и положил руку ему на плечо.

– У тебя все нормально?

Он немного выпятил подбородок, и его губы сжались, словно он пытался не заплакать. Затем он шмыгнул носом и коротко кивнул.

– Да, все хорошо. – он отошел на шаг от меня и сказал: – Я пойду наверх и приму душ. Пиппа зайдет.

Я застыл.

– Что?

– Да, она с подругами приехала в «Харродс» и сказала, что заскочит. Может, не одна, – выдал он тем же слегка воинственным сухим тоном, как в воскресенье утром, когда сообщил, что поживет у Мелани в Кенсингтоне.

Я открывал и закрывал рот, как рыба, пока пытался придумать ответ.

– Она… она просто подумала заскочить, да?

На что Титус только пожал плечами:

– Ага. Не волнуйся, мы будем в моей комнате.

Я, раскрыв рот, смотрел на него.

– Но… ты буквально только что вернулся от Мелани. И, чем бы вы там ни занимались целых два дня, я уверен, что это был не просто чай с пышками. А теперь Пиппа просто заглянет, да еще, возможно, с подругой?

Стакан с грохотом приземлился на пол, разметав по плитке крошечные осколки. Титус не целился мне в голову, но меня так сильно тряхнуло от шока, как будто он направил на меня пистолет.

– Просто отвали, ясно? – крикнул он. – Только потому, что вы теперь живете практически как священники или братья, не значит, что я тоже должен.

Его слова меня поразили.

– Что ты сказал?