Незваный гость

– Значит, он пьян, да? – спросил я, вновь повышая голос. – Пятнадцатилетний мальчик среди бела дня. И где он его вообще достал?

– А ты в пятнадцать ни разу не напивался, да? – слегка насмешливо спросила она. – Чарльз, ты можешь просто дать мальчику время отдышаться, только сегодня? Он переночует здесь, а завтра утром я привезу его в Челси. Как тебе?

Я кивнул, хотя она и не могла меня видеть.

– Хорошо. Ладно. Извини, что сорвался. Просто… все немного странно…

– С тех пор как вы в субботу уехали от Эштонов? – спросила мама.

Она не звучала любопытной, но сейчас мне было не до ее расспросов.

– Да, – сказал я. – И немного до этого… Я сейчас не могу объяснить.

Сзади мне засигналил большой «Рендж Ровер»: я не поехал на зеленый свет. Я коснулся педали газа и за долю секунды принял решение двигаться дальше вглубь Белгравии, а не возвращаться домой. Происходило что-то странное, и я хотел без промедления разобраться во всем с Титусом и мамой.

– Мы можем поговорить об этом в другой раз, – продолжила мама. – Хотя, дорогой, наверное, не связывайся с Эштонами сегодня или в ближайшее время. Думаю, так будет лучше.

Я некоторое время переваривал эту фразу, прежде чем ответить.

– Что ты имеешь в виду? Не связывайся. Странная формулировка. Связываться насчет чего?

В голове всплыл образ Пиппы, бегущей по лестнице, на залитом слезами лице застыл страх. Не до конца веря, что теперь мне приходится задавать этот вопрос собственной матери, я произнес слова, которые весь день крутились в голове:

– Что происходит?

Я услышал, как мама медленно набрала воздух в грудь, на несколько секунд задержала дыхание и медленно выдохнула. Она тянула время.

– Просто… дай мне это время с Титусом.

– Это как-то связано с Рейчел?

Она проигнорировала вопрос.

– Мы кое-что обсудим. Потом я привезу его домой. А потом мы с тобой пойдем поговорить.

По моему телу циркулировал непрерывный ядовитый поток тревоги. То ужасное, параноидальное чувство, которое испытываешь, когда вокруг смыкаются стены. «Они все что-то знают», – подумал я. Титус, Мэттью, Эштоны, даже мама. После всего, что произошло между мной и Мэттью, после всех секретов, которые выплыли наружу, я все еще не видел какого-то жизненно важного элемента.

– Чарльз, дорогой? Ты слушаешь?

Я повернул налево, не включив поворотник, чем вызвал яростные сигналы от других водителей.

– Я сейчас же еду к тебе.

– Нет, Чарльз, правда…

Я отбил звонок. Все равно не пройдет и минуты, как я увижусь с ней.

Я сумел сбавить свое опасное вождение, въехав на величественное пространство Белгрейв-сквер, – слишком много фургонов лондонской полиции для выходок в духе «Форсажа» – и скоро тормозил перед привлекательным полукругом домов на Уилтон-Кресент. Дверь маминого дома открылась еще до того, как я припарковался. Она сложила руки на груди и, хотя не выглядела сердитой в полном смысле этого слова, была явно встревожена в своей сдержанной, несуетливой манере.

– Чарльз, пожалуйста, сделай, как я прошу, и возвращайся домой.

Я уставился на нее:

– Как ты можешь просить меня об этом, когда Титус в доме, напившийся до беспамятства?

– Не до беспамятства, – перебила она. – В данный момент он немного расстроен, чуть-чуть подшофе, но скоро будет в порядке, и я прошу тебя дать ему возможность расстраиваться, не превращаясь в назойливого родителя и не делая хуже. Даже с лучшими намерениями.

Ярость подстегнула мою тревогу.

– Назойливый родитель? – рявкнул я. – Так ты обо мне думаешь? Я хотя бы рядом с ним, живу под одной крышей, а не свалил в Белгравию, спустив деньги на какой-то дворец эпохи Регентства для себя одного.

Я понял, что зашел слишком далеко, как только договорил. На мамином лице промелькнула обида, за которой последовала напряженность, которую я привык связывать с ее редкими вспышками гнева. Она шагнула на тротуар, чтобы встать ближе ко мне, и сказала:

– Чарльз, пожалуйста, окажи мне любезность и допусти, что я знаю, что делаю. Отправляйся домой, сходи на работу, просто займись чем-нибудь, пока я со всем разберусь. И прекрати орать на улице, или переполошишь все посольство Сингапура.

Она кивнула на здание слева. Затем развернулась на каблуках и вернулась в дом, закрыв дверь.

Я неподвижно стоял на тротуаре почти минуту, затем сел обратно в машину. Для каждого движения требовалось огромное усилие, словно мое тело охватило трупное окоченение. Пальцами, которые казались онемевшими и хрупкими, я завел двигатель и медленно выехал на дорогу в сторону Пикадилли. Если бы я знал, что худшее еще впереди, то, возможно, не сумел бы и этого.

Глава 45 Чарли

За день до убийства

Финальная часть того холодного, не по сезону осеннего августовского дня станет одним из худших моментов в моей жизни. Не самым худшим. Он наступит вскоре после.