Ни слова больше!

— Ну хорошо, — наконец говорит он, захлопнув тетрадь. — Слава богу, у Бринн наметанный глаз. Подающей надежды журналистке внимание к деталям очень пригодится.

— С журналистикой она распрощалась, — говорю.

— Разве? А стажировка? — удивляется инспектор Патц.

— Какая стажировка?

Смотрю на Регину, которая в таком же недоумении.

— В «Мотиве», — отвечает инспектор. — Знаете, документальное телешоу о преступлениях? Интересно получилось, мы как раз перед этим разговаривали с одной из их продюс… — Он прерывается на полуслове и хмурится, видя мою реакцию. — Ты об этом не знал?

— Нет, — говорю и так сильно сжимаю пальцы на коленях, что костяшки белеют, — не знал.

Глава 23 Бринн

Я облажалась по всем статьям.

Перед родителями, потому что не рассказала им о полученном в школе ударе в висок и о направленном на меня ружье. Все это всплыло во время дачи показаний в полиции, и теперь родители вне себя.

Перед дядей Ником, которому здорово влетело за то, что хранил мой секрет.

Перед Карли, потому что нарушила обещание не ходить к мистеру Соломону. К тому же ей теперь расхлебывать кашу с Рамоном д’Артуро, который считает, что она «позволила ребенку скомпрометировать фирму».

Перед Надей и Мэйсоном, которые обиделись на то, что я умолчала о своей стажировке в «Мотиве».

И еще наверняка перед Триппом, хотя не знаю точно за что — ни на звонки, ни на сообщения он не отвечает. Сегодня с утра зашла в «Луч света» и застала там только Регину, которая еще издалека покачала головой. Даже Эл, похоже, во мне разочарован: стукнул пару раз хвостом по полу, не двигаясь с места.

«Триппа здесь нет», — сказала Регина.

«Он не болен?» — спросила я.

«Физически нет».

«А в остальном?»

«Пусть сам тебе расскажет», — ласково, но твердо сказала Регина.

Сестра — единственный человек, который меня еще как-то выносит. Отсиживаюсь с ней в комнате, пока родители обсуждают с Карли целесообразность продолжения моей стажировки в «Мотиве». Сестра притащила с собой коробку с фокусами и, как в детстве, перебирает ее содержимое, а я лежу на кровати, уставившись в потолок.

— Во всем этом есть плюсы, — изрекает Элли. — По сравнению с твоим теперешним провалом дикпики как-то поблекли.

— Утешительного мало, — стону я, поворачиваясь к окну.

Ожидаю очередную колкость, потому что так сестра обычно подбадривает. Вместо этого она вздыхает:

— Знаю. Мне самой тошно. Бедный мистер Соломон.

К горлу подкатывает ком, глаза щиплет от слез.

— У него на носке была дырка, — говорю, и тут меня прорывает. Уж не знаю, чем мне так запала именно эта подробность, но каждый раз, когда вспоминаю о дырявом носке, слетаю с катушек. Элли обнимает меня сзади, я сворачиваюсь в положение зародыша, рыдая так, что болит буквально все.

— По крайней мере, он прожил долгую жизнь, — всхлипывает сестра, гладя меня по волосам. — Хорошую, долгую жизнь. Наверняка был счастлив. Возможно, оно и к лучшему — уйти до того, как выжить из ума и угодить в заведение. Не думаю, что он хотел бы покинуть свой дом.

— Вдруг его что-то напугало? — рыдаю я. — Перед самым концом? Он был совсем один, и…

Закончить фразу нет сил. С тех пор как мы нашли мистера Соломона, прошли сутки; я реву не переставая. Только теперь понимаю, как ужасно пришлось Триппу четыре года назад.

— Мистер Соломон был не один, — утешает Элли. — Рядом была ты.

Разумеется, ее слова лишены всякого смысла — старик умер задолго до того, как мы вошли. И все же, пока не приехала «Скорая», я не отпускала его руку. Другой рукой едва дотянулась до коленки Триппа — глупо, конечно, но мне казалось, что они оба нуждались в человеческом тепле.

Сажусь на кровати, вытираю лицо и несколько раз судорожно всхлипываю.

— Я облажалась по полной, Элли. Ты была права: мне следовало с самого начала рассказать всем о «Мотиве».

Сестра делает недовольную гримасу:

— Я не против похвалы, только ничего подобного я не говорила. Наоборот, покрывала тебя как могла. — Она поводит плечами и откидывает прядь волос с моего лица. — Дай людям время. Все образуется.

— Хорошо бы.

Шумно вздыхаю и беру с тумбочки телефон. Последнее сообщение от Нади в ответ на лавину посланных ей извинений:

«Одного не пойму: зачем ты скрывала?»

У меня нет ответа. Что тут скажешь? «Я не собиралась с вами близко сходиться, извините!» В Стерджисе я оказалась не по своей воле и считала пять месяцев в Сент-Амброузе неизбежным заточением на пути к светлому будущему. Я даже не осознавала, насколько это определяло мое отношение к людям, пока, кроме сестры, никого вокруг не осталось.

— Трипп так и не ответил, — опять вздыхаю я.