Ни слова больше!

— В общем… — Не знаю, как такое скрасить, так что рублю сплеча: — Дядя Ник, ты говорил с мистером Ларкином в лесу в день его смерти?

Дядя замирает:

— Что?!

Я молчу, надеясь протянуть хотя бы еще несколько секунд в неведении. Пока я бежала за ним через спортзал, в голове проносились обрывки воспоминаний: дядя советует не совать нос в обстоятельства убийства мистера Ларкина; предлагает выбрать для стажировки другое реальное преступление; упоминает, что Уильям Ларкин был способен довести кого угодно. Невинные, типичные замечания дяди, который из кожи лезет вон, чтобы походить на папу… Мне и в голову не приходило искать в них скрытый смысл.

Если в лесу с мистером Ларкином ругался именно он, если Шейн не ошибся, не соврал… к чему еще дядя причастен?

Когда я наконец решаюсь заговорить, голос дрожит:

— Шейн слышал и видел тебя в лесу. Он только что сообщил об этом Триппу.

— Эх. — Дядя Ник с шумом выдыхает. Потом поворачивается ко мне, я вижу его лицо и… прячу свое в ладони.

— Бринн?.. — Его голос срывается. — Ты можешь?.. Пожалуйста, дай мне объяснить…

— Подож… — Я ловлю ртом воздух, не в силах договорить.

Мне хватило одного взгляда на дядю, чтобы исчезли все сомнения: он не убивал мистера Ларкина.

Не могу отдышаться от внезапного облегчения.

— Боже, Бринн, — говорит дядя Ник, — прости. Я не хотел… Я давно должен был тебе рассказать, но боялся все только усложнить… За день до смерти Уилла мне в руки попало анонимное письмо, поэтому я попросил его о встрече…

Чувствую касание чего-то мягкого, пальцы нащупывают пачку бумажных носовых платков, которой тычет в меня дядя. Я не плачу, но все равно вытираю глаза.

— Какое письмо? От кого?

— Анонимное, — мягко повторяет он. — И адресовано, кстати, не мне. Оно лежало в моем отсеке для писем в школе, но сунули его туда явно по ошибке: ячейка «Галлахер» рядом с «Грисуэлл». Предназначалось директору, только я открыл, прежде чем заметил. В нем сообщалось, что деньги на поездку восьмиклассников украл мистер Ларкин.

— Что-о?!

— Автор письма утверждал, что видел, как Ларкин взял конверт, и настаивал на увольнении учителя. Я растерялся, не знал, что делать, ведь Уилл сам занимался расследованием кражи! Я ни минуты не сомневался, что это поклеп…

— Точно поклеп, — перебиваю. — Деньги украла мать Триппа. — Дядя Ник ошарашенно молчит, и я добавляю: — Отдельная песня, продолжай.

— В общем, я промучился всю ночь, а на следующее утро решил поговорить с Уиллом. Предложил прогуляться по лесу и назначил встречу у Шелтон-парка. Мы немного прошлись, я рассказал ему про письмо. И вдруг он… как с цепи сорвался. Начал орать, что я мечу на его место, что анонимку написал я сам и что это меня давно пора уволить. Я практически слова не мог вставить, уж не говоря о том, чтобы его вразумить. Короче, я ушел ни с чем.

— Просто ушел?.. — уточняю.

— Ну да. Ты же знаешь, я не мастер конфликтовать, — говорит дядя Ник. Еще бы! Он папино-то недовольство еле выдерживает. А тут пришлось столкнуться с темной стороной мистера Ларкина. — Я думал подождать, пока он остынет, поговорить в другой раз, а позже узнал, что он… умер.

Дядя какое-то время молчит, потом продолжает с явным усилием:

— Я совсем растерялся. К тому времени как в полиции дошла очередь до меня, деньги уже нашлись. Анонимная записка оказалась чьей-то неудачной шуткой, и я не стал рассказывать полицейским, что Уилл прямо перед смертью кричал на меня и требовал моего увольнения…

— Тебя бы обвинили, — киваю.

— Да, я струсил, конечно. — Дядя Ник глубоко вздыхает, как человек, который наконец облегчил душу. — Я не думал, что нас слышали. Странно, что Шейн ничего не сказал.

У меня нет сил объяснять про договор между Триппом, Шейном и Шарлоттой, поэтому спрашиваю:

— Ты сохранил то письмо?

Прежде чем дядя Ник успевает ответить, задняя дверца машины распахивается. Мы подскакиваем на месте.

— Что за?.. — начинает дядя и умолкает при виде прыгнувшего на заднее сиденье Триппа.

Тот запыхался, глаза на полвосьмого — он что, меня выследил и все слышал? Тогда почему на лице такой ужас? Неужели не поверил?

— Слава богу, — хрипит Трипп, и я перестаю вообще что-либо понимать. Он хлопает по спинке кресла дяди Ника и торопит: — Поехали. Мы еще можем их догнать.

— Кого догнать? — обалдеваю я.

Вместо ответа Трипп сильнее стучит по креслу дяди и переходит на крик:

— Газуй! Живо!!!

— Куда? — нервничает Ник. — Трипп, успокойся и объясни, что происходит.

Трипп делает глубокий вдох и говорит с расстановкой:

— За Элли. Едем за Элли. Выезжай с парковки — и налево. Я видел, как они повернули.

В груди что-то обрывается.

— Элли? — только и могу выговорить я.

Трипп наконец смотрит на меня, и от страха в его глазах внутри все переворачивается.

— Бринн, он здесь, — сдавленно говорит Трипп. — Не знаю, как и зачем, но он здесь, и он ее похитил. Затолкал в свой долбаный пикап и рванул с места.

Дядя Ник выходит из ступора, переключает передачу и одновременно вдавливает педаль газа в пол. Машина несется по парковке к выезду, и я кричу:

— Кто похитил?

Судя по образовавшейся внутри пустоте, я уже знаю ответ.