Ни слова о магах

Они ехали без остановок до самого вечера. Когда стало совершенно темно, остановились на ночлег. Селений поблизости не было, ночевать пришлось в чистом поле. Стас, толком не проспавшись, двигаясь как сомнамбула, помог разжечь костер, погрелся у занявшегося огня, потом с телеги притащил несколько охапок соломы, бросил на землю и вновь завалился спать. Легорн, Джош и Хурхас поужинали вместе с крестьянином. Но еды было немного — краюха хлеба и миска остывшей овсяной каши, — потому все остались голодными.

Ночью было холодно. Заиндевевшая, похожая на привидение лошадь переступала в темноте ногами, тихо фыркала, звенела удилами. Хурхас почти не спал, глядел в незнакомое черное небо и гадал, что же такое звезды…

Ранним утром, когда звезды лишь чуть побледнели, товарищи продолжили путь. Джош сидел рядом с возницей и рассеянно смотрел на дорогу, на окрестные перелески, поля. Когда проезжали мимо спящих деревень, стрелок горбился, отворачивал лицо. Крестьянина беспокоило это соседство, он бросал косые взгляды на стрелка, словно хотел спросить о чем-то. Но молчал. Лишь однажды неуверенно осведомился:

— Вы правда мне заплатите?

Джош рассеянно кивнул. А может, просто телега подпрыгнула на ухабе. Но крестьянин не стал переспрашивать…

Они въехали в город на рассвете.

Джош предусмотрительно сунул револьверы под солому, заставил Легорна спрятать меч. Стас, глядя на них, убрал и гитару. Одинаково ссутулившись, они подъехали к воротам.

Сонные охранники, высунувшись из теплой каптерки, издалека осмотрели телегу. Было еще сумрачно, и они Увидели лишь нескольких крестьян и нищего старика, дрожащего от холода под соломой. Махнули рукой — проезжайте!

Джош поднял воротник, втянул голову в плечи. То и дело он почесывал переносицу, пряча лицо. Людей на улицах почти не было, копыта звонко стучали по каменной мостовой, эхо билось о стены домов.

— Здесь давай направо… — Джош показывал дорогу. — Вон там, возле столба еще раз повернешь, потом прямо…

Перед небольшим каменным домиком с коваными решетками на окнах Джош велел остановиться, и возница послушно натянул вожжи.

— Приехали, — объявил стрелок и настороженно огляделся. На улице было тихо. Он спрыгнул на землю, вытащил из-под соломы широкий ремень с револьверами в кобурах, нацепил. Вновь осмотрелся.

— Что? Приехали?… — Стас зевнул. — Приехали! — перевел он для Хурхаса и Легорна.

— Ждите меня здесь.

Джош заглянул в темное окно, взбежал на низенькое крылечко, постучал в металлическую дверь рукоятью револьвера. Обернулся, кивнул Стасу, Хурхасу и Легорну, подмигнул напрягшемуся крестьянину.

— Кто? — раздалось из-за двери.

— Это я.

— Кто — “я”?

— Джош. Не узнал, что ли?

— Джош… — за дверью недоверчиво хмыкнули. — Тебя же посадили, кажется.

— Открывай, Тиас. Это я.

— Сбежал?

— Нет, все законно… Долгая история…

— Ладно… — Загремел засов, лязгнула щеколда. Дверь чуть приоткрылась.

— Привет, Тиас. — Джош криво усмехнулся.

— Действительно ты… — Банкир, убедившись, что у порога стоит старый друг, опустил револьвер, снял цепочку, распахнул дверь. — А кто это там? С тобой?

— Да. Твои громилы где?

— Еще не подошли. Рано.

— Хорошо. Разговор есть.

— Ладно… — Тиас чуть помедлил, и снова Джош усмехнулся. — Заходи…

Банкир и стрелок ушли в дом. Тяжелая дверь плотно затворилась, лязгнул запор, и стало тихо. Стас долго смотрел на зарешеченные окна, выжидая, не зажжется ли где огонь, не мелькнет ли тень. Ничего не заметив, он зевнул и поглубже зарылся в солому. Какое-то время он смотрел на небо, на коньки высоких крыш и шпили башен. Потом закрыл глаза и заснул…

В теплой тесной комнате, где когда-то старые товарищи пили чай, а иногда и кое-что покрепче, Тиас и Джош вели неторопливую беседу. Окон здесь не было, но оплывшая толстая свеча на столе давала достаточно света, чтобы видеть лица друг друга.

— … Он вытащил меня из тюрьмы, чтобы я сопровождал его.

— Да, я помню Рудгера. Значит, ты его бросил там?

— Я думал, он мертв… Да я и сейчас уверен в этом! Но, понимаешь, эти маги… Они многое могут, возможно, даже умеют и мертвых поднимать.

— И что тебе от меня нужно?

— Собери людей. Я сам не могу, мне нельзя показываться, иначе опять попаду за решетку. Да еще добавят новое обвинение, новый срок. Спросят — где Рудгер? Что я отвечу?

Тиас помолчал, размышляя. Уточнил:

— Сколько человек тебе надо?

— Двадцать — тридцать.

— Большой отряд.

— Чем больше, тем лучше. И десяток пушек.

— О! Это будет настоящая война!

— Да. У того мага целая армия.

— Даже не знаю… — Банкир покачал головой. — Сколько времени на сборы?

— Завтра вечером надо выходить.

— Нереально… — Тиас хмыкнул.

— И все же надо попробовать. Надо!… Сейчас так много стрелков пропадает в барах, сидят там, бездельничают, тянут пиво. Надо лишь пройтись, шепнуть им, что наклевывается дело, и они соберутся. Куда они денутся?

— Сколько ты думаешь заплатить?

— Сколько у меня золота? Все! И это только аванс.

— Щедро… Допустим, стрелки найдутся. Но вот с пушками есть проблемы.

— Какие?

— Их просто негде купить.

— Что еще за история?

— Последнее распоряжение коменданта. Все тяжелое вооружение передается властям.

— Проклятие.