Ни тени стыда. Часть первая

— Увы. Я не могу спасти всех. Да и какие у меня рыцари, пока я не обладательница герцогской цепи? Вот у Солбара, хоть он не имеет никакого титула, в знамени тридцать благородных латников, плюс сотня сержантов. И сколько-то там легковооруженных воинов. Но заставить его освобождать Воина Чести даже мне не по силам. Смиритесь, профессор. Гуллейна убьют, стражу вырежут. Но вы и дорогие вам ребятишки будете спасены. И, даю слово, народ Теней найдёт в моём герцогстве надёжный приют.

— А Солбар? Его отношение к Чуме?

— С Солбаром просто. Он не верит в Чуму теней вообще. Считает её выдумкой охотников, чтобы иметь всякие блага в странах Угрозы. Так мы друзья?

— Не враги, — встав с колен, после долгого раздумья сказал профессор.

Женщина взяла его руку и очень эмоционально пожала.

— А, может, вы и правы, Найрус. Чомпи и купцы, пусть я их и не люблю, тоже мои будущие подданные. Может, и, правда, стоит атаманов приструнить, хоть раз поступить как человек, а не как политик? Но любые решения я могу принимать, только получив реальную власть. Герцогово Око, — его я не могу спасти, как бы ни хотела, — станет последней жертвой. После я не допущу сделок с совестью. Сказать по правде, я желаю больше не заполучить власть, а чтобы её не получили мои враги. А истинные желания: немного простого женского счастья. Я люблю Солбара и ещё успею родить ему ребёнка, плюс... у меня... вам пока рано знать... но, поверьте... один грех прошлого... он снят с моей души... самый главный грех... После такого... появляются новые силы жить... жить не так, как раньше. Веруя в Свет, а не в политическую выгоду!

Женщина, не в силах больше совладать с эмоциями, убежала, но не к Солбару, а в тайные покои, где долго плакала, обняв безучастного сына. Затем встала перед ним на колени и в который раз уже попросила прощения. Но мужчина смотрел в стену бессмысленным взором и молчал.

— Ничего... Я найду лучших врачей — они спасут твой разум. И всё теперь будет по-другому, сыночек, совсем по-другому. А пока... не можешь сказать, так хотя бы кивни, дай какой-то знак, что ты прощаешь меня. Ту холодную и циничную тварь, которой я была.

И не дождавшись никакой реакции, обняла его ноги и снова зарыдала.

В таком виде и застал её Солбар.

— Он... он не прощает меня...

— Я же говорю, что он слабоумный. Встаньте, моя госпожа, встаньте, пол холодный!

— Не более холодный, чем его руки. Ты заметил, какие у него холодные руки? Это... это идёт хлад из его сердца. Хлад презрения ко мне.

Солбар рывком поднял женщину и обнял.

— Возница... он, наверняка, навещал его в приюте и всё рассказал. О моём приказе... как щенка... в речке... Подлый, подлый человек! Зачем кому-то открывать такое про родную мать?

— Уверен, он так и сделал, — не стал спорить Солбар. — За это и поплатился.

Наревевшись, женщина спросила своего рыцаря, а пригласил ли он Найруса отночевать во дворце? — время, всё-таки, позднее. Солбар заверил, что да, но начальник Ока сослался, что с ним его лучший боец и ему ничего не страшно.

* * *

Пока они шли от дворца до кареты, Найрус рассказал главные новости, не поминая, разумеется, про народ Теней и их Чуму, и Невилл быстро разрушил надежды, что Фейли спасена.

— Забудь. Деньги герцогини не помогут. Атаманы всюду ищут выгоду, но когда касается девочки-девственницы, им сносит голову. Был случай, банкир Лапило предлагал им... страшно даже произносить вслух такую сумму... дай шепну на ушко...

Сумма действительно оказалась сумасшедшей.

— Правда?! — всё, что мог Найрус, это переспросить — не верилось, что у кого-то вообще водятся такие деньги.

Но даже такой громкий звон злата не заглушил голоса плоти — несчастная девочка всё равно увидела Ночь Девяти.

— ...Только Ракка Безбородый, хоть и бешенный ублюдок в драке, но не привязан к мерзкому обычаю, старается его по возможности избежать. Остальные уже не один год сидят, как на дурмане, на этом удовольствии.

— Да как у тебя язык повернулся назвать подобное удовольствием!

— Для них — удовольствие. Я сильно сомневаюсь, что они вообще способны теперь заниматься этим с женщиной нормальных лет и только вдвоём, как обычные люди.

— Фейли.... А что если... они уже сегодня....

— Нет, Найрус, нет. Первое, Ночь Девяти никогда не устраивают сразу. Жертву постепенно к ней готовят: рассказывают, что ждёт, наслаждаются её страхом, мучают ожиданием. Второе, Гулле не пойдёт с ними на контакт, если хоть волос упадёт с головы девчонки. От него, вспомни, что я говорил Герту, им нужен подробный рассказ о работе стражи. Эта вещь посильнее выкупа, который они не взяли у Лапило. От этих сведений может зависеть их жизнь — такой ставкой они не готовы рискнуть даже ради плотских утех. И я бы на месте Воина Чести молился умереть от пыток. Получив что нужно, они не просто убьют Гулле, а заставят смотреть на Ночь Девяти.

— Мрази! Мрааази!

Профессор ускорил шаг, чтобы хоть немного успокоиться, и обогнал Невилла.