Ни тени стыда. Часть первая

Мать-герцогиня вздохнула и посмотрела на Солбара. Солбар сочувствующе зацокал. Они словно совещались без слов о Найрусе, не понимали, как он не осознаёт очевидных вещей.

— Мне рекомендовали вас, как учёного широкого профиля. Скажите, входит ли наука о хозяйствовании, экономика, в список ваших интересов?

— Мне интересны все науки, хотя эта не самая любимая.

— Тогда вы должны понимать, что мой сын... смерть которого, открою вам тайну, скоро официально подтвердят... мой сын усилил Око и отдал под начало легендарному воину, намереваясь совсем покончить с организованной преступностью. В этом был интерес его друзей, купцов. Купцам необходимо, чтобы развивалась новая форма хозяйствования — мануфактуры, и росло новое сословие — чомпи. Но развитие города ослабляет деревню, а с ней и прежнюю опору власти — рыцарство. Получив герцогскую цепь, я верну рыцарям их привилегии. То, что я скажу далее, прозвучит зловеще, но экономика тесно связана с политикой, а политика, вы должны знать, самая мерзкая наука. Так вот, атаманы останавливают развитие города и способствуют оттоку народа обратно, в деревню, в этом благо, я считаю, для страны.

— А деревенские дома разбойники не грабят! — с пафосом воскликнул Солбар. — Ибо там власть благородных всадников.

А всадники берут такой оброк за свою защиту, что он немногим меньше поборов бандитов, — подумал Найрус, — одни грабители не хотят связываться с другими.

— Позволю с вами не согласиться, государыня. Мануфактуры более передовая форма хозяйства, чем ремесленное производство. Вы обязательно будете отставать в развитии от других стран.

— Вы увлекаетесь историей?

— О, да, королевская наука!

— Тогда вам должно быть известно, сколько примеров в истории, когда развитая держава униженно платила дань дикарям-кочевникам, которые просто умели воевать. В грядущих войнах будут побеждать те, у кого сильнее рыцари. Регулярная армия моего сына — это химера. Полные латы, особенно их новая разновидность, которую поэты почему-то обозвали готическими, выдерживают прямое попадание эльрихольского большого лука.

— Но пикинёры и алебардщики...

— Да что ты знаешь о пикинёрах и алебардщиках, и вообще о войнах, умник из хлева, челядская кровь! — вспылил Солбар. — Я был на войне, я видел, как это происходит. Когда мои собратья по сословию ведут себя, как, простите, матушка-герцогиня, последние кретины, да, поле боя за челядью с пиками. Но если война идёт по уму, простолюдская пехота проигрывает.

— Господин Солбар, я попросил бы вас соблюдать приличия! — в Найрусе проснулась гордость. — Я не челядская кровь, а начальник Герцогова Ока, и у меня есть право сажать в тюрьму самого знатного рыцаря. Тем более повод вы мне сами дали.

— От этого твоя кровь не станет благороднее, — с насмешкой ответил Солбар.

— Прошу простить мне заносчивость моего... знакомого, — поспешила извиниться перед профессором мать-герцогиня и потребовала сделать то же самое Солбара.

Солбар, к удивлению Найруса, действительно, извинился. Сослался на то, что пропустил сильный удар от Олэ Меченосца, и, вероятно, такая несдержанность его последствия, ведь профессор же в курсе, что травмы головы дают знать о себе порой не один день.

Найрус понял, что сейчас самое время высказать в глаза, что им выгодна победа атаманов и последующая резня стражи, как событие, которое помешает свадебным торжествам Ловило, но что-то его заставило промолчать.

Настала томительная пауза.

— Вы верите, что мы с Солбаром не имеем отношения к произошёдшему с Воином Чести? — резко нарушила её мать-герцогиня.

— Я знаю, что без Олэ Меченосца, которого выпустил Солбар, пленение Гулле бы не случилось, — дал уклончивый ответ начальник Ока.

— Уважаемый Найрус, вам недостаточно моей клятвы, что это произошло случайно? — с лёгкой обидой произнесла женщина.

— Я понятия не имел, что у Олэ такие сильные счёты к моему врагу, я хотел убить Гуллейна, но руками другого теневого охотника, — добавил Солбар. — И, предупреждая вопросы, я не знаю, зачем Олэ был нужен соратникам по охоте на теней.

— Беседа не продуктивна, — сменила наклон головы и руку мать-герцогиня. — Мы слишком много говорим о покойниках. Воина Чести, как это ни печально, — поверьте, в отличие от Солбара, я Гуллейну, всегда симпатизировала, — атаманы не оставят в живых. Давайте обсуждать того, кого ещё можно спасти. Его сына, например, который вам очень дорог, и его племянницу.

Что у Гулле есть ещё и племянник они не знают, — мелькнуло в голове у Найруса.

— Мне очень жаль девочку. И я готова ссудить любую сумму, если бандиты согласятся на выкуп. И похлопотать за Гуллейна младшего, если Шибер — вы же с ним уже встречались? — будет настаивать на его виновности. Сразу говорю, даже понятия не имею, с чего это королевский расследователь свалился нам на голову, и какие у него планы. Кстати, вы только что рассказали, что Безжалостный мёртв. И, надо же, сегодня Шибер развешивает листовки, что Безжалостный жив.

— И да, что он пятнадцатилетний мальчик, — засмеялся профессор — Это полный бред.