Няня [litres]

Заехав в Мальборо, пару раз набираю Фавершема, но тот не отвечает. Джейкоб невероятно хитер, и все же ему не удастся избегать меня вечно. Не пойму, в какую игру он играет, предлагая работу моей дочери, однако некоторые догадки у меня имеются.

Я устала от постоянных стычек с Джослин. Да, я более резка с дочерью, чем мне самой хотелось бы. С другой стороны, сколько можно надо мной издеваться по каждому пустяку? Терпение у меня не железное.

Мой косметолог знает, что я не склонна к пустой болтовне, поэтому работает над моим лицом молча: удаляет случайные волоски и творит прочее волшебство, позволяющее вернуть коже хотя бы подобие прежнего блеска. Положение обязывает, и внешность, безусловно, имеет значение. Когда выйду отсюда, на лице у меня не будет ни единого пятнышка.

Странно, но лишь сейчас, растянувшись на кушетке и закрыв глаза, я нахожу в себе мужество обдумать вопрос, которого избегала всеми силами.

Допустим, полиция идентифицирует останки как принадлежащие Ханне Берджесс. Рано или поздно это произойдет. Что я тогда буду делать?

Взвешиваю разные варианты.

Могу написать письменное признание. Разумеется, грянет скандал, но Джослин, вероятно, его переживет. Дочь сильнее, чем ей кажется. Все в нашем районе помнят, что она фактически порвала с родителями, как только представилась такая возможность. Сделала это тогда – сделает и сейчас. Продаст дом и начнет жизнь с чистого листа. Лейк-Холл в любом случае отойдет ей, поскольку вместе с признанием я отпишу дочери все поместье. Я исчезну. Пока не знаю, как именно, но это уже детали, последние штрихи.

Снова обдумываю свой план. Неплохо, и все же не идеально.

Проблема заключается в Руби. Ах, Руби, Руби… Я слишком люблю внучку и не смогу ее покинуть.

Опять же Джослин. Что она вспомнит, когда меня не станет? Это тоже не следует пускать на самотек. Исчезать мне нельзя; надо свести возможный ущерб к минимуму.

Пусть полиция делает свое дело. Допросы, возможно – арест… Буду отрицать все, что мне известно, и понадеюсь на авось. В прошлом мы с Александером через такое уже проходили.

Косметолог принимается за плечи.

– Вы сегодня сильно напряжены, леди Холт, – замечает она. – Посмотрим, что с этим можно сделать.

Знала бы она, в чем причина моего напряжения… Ловкие пальцы разминают мои мышцы.

Александер, мой красавец игрок, любитель риска, однажды сказал: «Ты всегда должна чувствовать, когда стоит играть с дальним прицелом. Если решилась на большую игру – наберись терпения. Жди своего часа, не паникуй. Если паникуешь – делай вид, что совершенно спокойна. Держи себя в руках: рано или поздно ты поймешь, какой ход следует сделать».

Правильные слова… Боже, если бы эта стратегия еще приносила ему успех. Но нет – муж частенько и помногу проигрывал за карточным столом. И все же в моей ситуации его совет полезен. Будет нужно – придется пожертвовать собой ради семьи. Это лишь вопрос времени.

Дома никого, и я прохожу в свою гостиную. Снова набираю номер Фавершема, снова бесполезно. Я вешаю трубку и некоторое время сижу наедине со своими мыслями. Над камином громко тикают бронзовые часы, отсчитывают время до прихода полиции. Господи, что за глупые мысли… Пройдут дни, а может – и недели, пока детективы получат данные экспертиз, после чего смогут вновь сосредоточиться на расследовании. И все же мерное тиканье меня бесит. Вставляю ключ в заводной механизм и кручу его в обратную сторону, пытаясь остановить стрелки. А если приложить силу? Да что я делаю? Это редкие, очень ценные часы… Мне все равно. Рука дрожит…

Из-за спины вдруг раздается голос Антеа:

– Могу вам помочь?

– О господи! Я думала, тебя нет дома!

– Что-то случилось с часами?

– Да, то есть нет.

Я швыряю ключ на каминную полку.

– В холле для вас лежит какая-то визитка.

– Спасибо, Антеа.

Слава богу, хоть какой-то повод избежать ее пристального взгляда. Порой вижу, что Антеа меня осуждает. Александер как-то говорил ей, что подобные взгляды экономке не к лицу, но ничего с тех пор не изменилось.

Карточка о смене адреса, как и говорила Антеа, лежит на столике в холле. Вчитываюсь в нее, не сразу понимая, о чем речь, и у меня по спине бегут мурашки. Похоже, кто-то устроил отвратительный розыгрыш.

– Антеа! – кричу я.

Надо срочно присесть…

– Что случилось? Вам нехорошо?

У меня страшно дрожат руки – так, что я едва удерживаю карточку. Грудь словно стянули стальным обручем.

– Ради всего святого, откуда она взялась?

II

Ханна наклоняется над кроваткой. Малышка Джослин совсем крошечная. Сморщенное личико, слегка деформированная головка – видимо, последствия родовой травмы от щипцов акушерки. На обеих щечках – красные царапины. Словом, ребенок не с обложки журнала.

– Можно? – спрашивает Ханна.

– Да-да, разумеется.

Она поднимает запеленутого младенца из кроватки, и леди Холт с обожанием смотрит на свое дитя. Ханне уже приходилось такое наблюдать: любящая мамаша не замечает, насколько уродлив ее ребенок. Одна из загадок природы…

– Как она красива, – фальшиво вздыхает новая няня, и лицо матери освещает радостная улыбка.