Нянька. Меня воспитывал серийный убийца

Расчленив тела двух девушек, Тони осмотрелся и пришел в ярость. Он понял, что все это никак не поместится в одну могилу. Какого черта рыть еще одну могилу в ледяном лесу? И тогда он решил использовать для «лишних» частей одно из более ранних захоронений. Он уже не помнил, кого закопал в этом месте. Тони стал раскапывать старую могилу. Из земли ударил запах гниющей плоти. Зловоние было настолько сильным, что Тони вырвало. Он пытался дышать ртом, но вонь буквально душила его. Он ощущал ее на языке и зубах, знал, что она пропитывает его кожу и одежду. Сколько бы он ни мылся, избавиться от этой вони будет невозможно. Когда лопата вонзилась в тело, Тони отскочил в сторону. Потом он судорожно покидал части тел Пэт и Мэри Энн в две могилы. Туда же он свалил обувь и одежду девушек, изрезанную на куски. И последней в могилу упала сумочка. Одна сумочка! А у Патриции не было сумочки? Черт! Черт, черт, черт! Где сумочка Пэт? Тони огляделся вокруг и пожал плечами. Все равно их никто никогда не найдет. Прежде чем закопать могилы, Тони проглотил последние таблетки, украденные в кабинете Каллиса, бросил в яму пустые флаконы и взялся за лопату.

В тот же день подруга Сьюзен Перри, Пола Хёрниг, вместе с приятелем возвращалась в Провинстаун. На дороге они увидели Тони с вещмешком на плече. Они остановились, чтобы его подвезти. На Тони были темные очки. Одежда его оказалась такой грязной, словно он провел в лесу несколько дней. Они высадили Тони в городе. Когда он ушел, приятель сказал Поле:

– Господи боже, этот парень просто воняет! Воняет, как тухлая рыба![104]

Поле это тоже показалось странным – все знали, что Тони постоянно принимает душ, порой три-четыре раза в день. Она часто бывала у Авис и часто заставала его в душе. Почему же посреди зимы Тони воняет словно тухлая рыба?

Тони вышел из машины на углу Конант-стрит и Брэдфорд-стрит и сразу отправился в квартиру матери на воскресный обед – как обычно, к пяти часам. Сесилия накрывала на стол строго по расписанию. В тот день она приготовила фирменное блюдо – курицу в томатном соусе. После обеда Тони взял своего сына Питера, которому не исполнилось еще и шести лет, и отправился в автоматическую прачечную стирать грязную одежду.

Глава 41 Лайза

Праздник Луизы закончился, все гости разъехались по домам, и дома воцарилась тишина. Бабушка уселась на диван с вязанием, я устроилась рядом с ней. Мы ждали, когда мама с Роном вернутся домой из ресторана.

– Пора спать, детка, – сказала бабушка, но из нас двоих явно засыпала именно она.

Я поцеловала ее и поднялась наверх.

В комнату я входила на цыпочках – Луиза, Бобби и Джилл уже спали. На столе я увидела аккуратно сложенные подарки Луизы. Осторожно перешагнув через Бобби, я пробралась к столику и принялась рассматривать подарки.

Луизе всегда дарили замечательные подарки, гораздо лучше, чем мне. Я обычно получала носки, старомодные белые трусы, иногда пару туфель для школы. Луиза получала чудесные подарки – ей даже щенка подарили, хотя потом мама решила от него избавиться. В этом году Луизе подарили складной гардероб с полным набором летней одежды для Барби, чтобы играть с ней на пляже. В другой коробке я увидела красивый набор из щетки для волос, расчески и зеркала – все из яркого, блестящего синего пластика. Конечно, лучший подарок – это мешочек с камешками. Стараясь никого не разбудить, я взяла мешочек и покатала все камешки между пальцами. Они казались мне настоящими драгоценными камнями – перламутр, опал… Один камешек показался мне даже изумрудом.

Мне было очень обидно, что мама любит Луизу больше, чем меня. Иногда мне было так плохо, что я желала, чтобы Луиза родилась в другой семье – тогда мама дарила бы мне все то, что сейчас дарит Луизе. И свою любовь тоже.

Я сунула изумрудный камешек в карман, вернула мешочек на стол и спустилась вниз. Бабушка спала на диване. Я схватила пальто и шапочку, прокралась к черному ходу и вышла, аккуратно прикрыв дверь за собой. Ночь выдалась холодной, а я не подумала, что нужно надеть сапожки и перчатки. Я обошла дом и села на качели. Я качалась, а руки мои постепенно застывали от металлических цепочек. Я вспоминала, что впервые мама по-настоящему рассердилась на меня именно из-за Луизы. В Вербное воскресенье мы с Луизой стояли на коленях на «скамье», которую я соорудила из диванных подушек, и смотрели по телевизору трансляцию церковной службы. Неожиданно в дверях появилась мама. Глаза у нее были заспанными. Мама страшно рассердилась, что мы ее разбудили. Она увидела на стуле мусорную корзину – Луиза поставила ее на стул, чтобы освободить место для своей «скамьи».

– Кто поставил корзинку на стул? – спросила мама.

– Не я, – ответила я, радуясь, что это правда.

– Не я, – ответила Луиза.

Мама уставилась на меня.

– Это наверняка сделала ты, Лайза! Твоя сестра никогда не врет.

– Она врет! – возмутилась я.