Ничего личного, кроме боли

Рыжков помолчал. Он сам выставил коньяк коллегам. Посидели, поговорили. Информации у него теперь вагон. Правда, пока он не знал, как этим всем распорядиться. Тем более не было ясно, чем поделиться с Кошкиным, чтобы тот снова не обвинил его в собирании сплетен.

— В общем, так, капитан. Не знаю, как ты там и чем будешь рыть землю, но чтобы к вечеру у меня был полный отчет о проделанной работе. Иначе… — Кошкин выдохся, запнулся, тяжело подышал Рыжкову в ухо. — Иначе вместе на биржу трудоустройства пойдем, капитан.

Он отключился, а Денис со вздохом потянулся за жевательной резинкой. Являться с запахом перегара в больницу, а они сейчас ехали именно туда, некрасиво.

— Что, капитан, получил нагоняй? — Водитель понимающе покачал головой. — У нас так. Работай, не работай — все равно начальник прав.

Рыжков промолчал. По большому счету, Кошкин прав: он в городе уже два с лишним часа, а толком ничего не узнал. И сейчас они едут в центральную горбольницу к пострадавшему в бытовой ссоре отчиму Нестерова не очень трезвыми. Это нехорошо. Но и медлить нельзя, источник из больницы сообщил, что пострадавший очень слаб.

— Может запросто склеить ласты до завтра, — так описал положение дел все тот же источник.

— Гоша, гони, — попросил он водителя.

Уставился в окно. Челюсти интенсивно работали, перекатывая сразу две подушечки жвачки.

— Пойду один, — предупредил он коллег, которые собрались было его сопровождать. — Мы там весь персонал перепугаем.

Перед тем как зайти в хирургическое отделение, завернул в туалет. Поплескал в лицо ледяной водой, пятерней расчесал волосы. Намочил рубашку и высушил ее под сушилкой для рук. Через десять минут он был доволен своим видом. Только после этого натянул бахилы, набросил халат и пошел.

— К кому? — грозно окликнула его на входе дама с пышными формами.

— Мне к Саврасых.

Денис показал удостоверение, даже позволил ей подержать его в руках. Она читала, беззвучно шевеля губами. Вернула.

— Что вдруг Саврасых стал таким популярным на старости лет? Не Саврасых, а народный артист. Умора просто! Надеждой меня зовут.

Сунула ему ладонь лодочкой, оглядела с ног до головы. Причмокнула языком, что-то пробормотала — Денису послышалось, что назвала его красавчиком. Но мог и ошибиться.

— Так я могу с ним поговорить?

— Нет, не можете. — Она с сожалением качнула головой. — Ни поговорить, ни увидеть. Помер ваш Саврасых.

— Как — помер? — опешил Денис. — Когда помер?

— Часа полтора как преставился. — Надежда скрестила руки под грудью, смахивающую на два детских мяча. — Да ладно, не убивайтесь вы так. Он так и не пришел в сознание. Вот он всем дался, Саврасых этот.

— А кому еще он дался? Кто еще его спрашивал?

— Так ваших здесь паслось незнамо сколько, пока главврач их не выпроводил. — Взгляд пышногрудой Надежды вильнул в сторону.

Врет. Или говорит не всю правду.

— Кто еще искал Саврасых? Надежда, поймите, это важно!

— Ой, да я почем знаю! — вспыхнула она, словно ее застали на месте преступления. — Просто имя у всех на слуху в последние дни.

— Понимаете, один мой хороший знакомый прилетел сюда, чтобы найти кое-кого. Боюсь, как бы не было беды.

— Чего сразу беды-то! — Руки сползли из-под груди, кулаки спрятались в карманах халата.

— Он был здесь, так? Был? — Позволил себе дотронуться до ее плеча, развернул к себе, потому что понял: она собирается удрать.

— Да кто был-то? — дернулась Надежда, высвобождаясь.

— Игорь Новиков здесь был?

— Не знаю я никакого Игоря! — Ее щеки окрасились красным. Резко развернулась, пошла по коридору. — Ходят тут всякие, а потом бахилы пропадают.

Денис вернулся в машину ни с чем. Раздражение нарастало.

— Помер ваш фигурант, — печально кивнул он коллегам.

Те уже выбрались из машины, и сейчас один курил, а другой сидел на лавочке под чахлым деревцем и поигрывал форменной фуражкой.

— О, нормас! — воскликнул тот, что курил. — Теперь начнется, мать их. Был пострадавшим, превратился в труп. Вот засада, а!

— Слушайте, ребята, а где жил этот Саврасых?

— Да на Совхозной он жил, но что с того? Там допрашивать некого, одни старухи и алкаши. Улицу расселят скоро, этот дом последний остался. Все, капитан, нам пора. — Коллеги двинулись к машине. — Не доложим начальству сами — по шее получим, что скитались неизвестно где. Мы в отдел. Ты с нами или как?

— Я на Совхозную, попробую разговорить народ. — Денис выбросил руку, остановил первую же машину. Напоследок попросил: — Если будет что новое, сообщите, не сочтите за труд. Уж очень нехороший след оставляет его пасынок.

— Не вопрос. Найдется — сдадим под белы рученьки. Нам здесь он не нужен, своих навалом.

Разъехались.

На Совхозной Денис был через пятнадцать минут. Пока ехал, узнал от болтливого таксиста все об улице и о жильцах.

Контингент неблагополучный. Старые жильцы, те, что более-менее адекватные, кто помер, кто собирается. А из новых все такие, как мужик, которого пырнули ножом несколько дней назад. Нигде не работают, пьют, за квартиры не платят.