Ничего не говори

Вы, конечно же, полагаете, что это ваше «я судья, меня подставили, я ни в чем не виноват» подействует на прокурора. Но это ваше слово против документов, а документов у меня столько, что хватит на десять таких тяжб. Я могу отправить их в Судейский совет хоть сейчас, если захочу.

Вполне возможно, он импровизировал. Но я почему-то был уверен, что это правда.

Подобного рода методы вполне соответствовали самой сути хедж-фонда и его названию. Идея подобных структур сводится к тому, чтобы зарабатывать деньги даже на падении рынков – с помощью коротких продаж, деривативов и других финансовых инструментов, которые должны были приносить доход вне зависимости от ситуации на рынке. Они все созданы для страхования рисков.

Что, собственно, Энди Уиппл и сделал.

– Ну что, – спросил он, – по рукам или нет? Стоит вам сказать «да», и уже через час вы обнимете дочь.

– Хорошо, – сказал я. – По рукам.

У меня просто не было выбора.

Глава 74

Братья думали, что все будет предельно просто: ответить на звонок, убить девочку, бросить ее в могилу, закопать и свалить.

Конечным пунктом их назначения была Венесуэла. Там они могли скрываться бесконечно, там было полно пляжей и рома, зато не было договора с США об экстрадиции преступников.

У них все было готово, поэтому когда зазвонил телефон и старший брат снял трубку, младший потянулся к сумке, где у него лежал охотничий нож. Горло девочке он перережет у края могилы, чтобы не пришлось потом убирать.

– Да, – ответил старший.

– План меняется, – донесся по громкой связи голос Энди Уиппла. – Ручка есть?

– Есть, – ответил старший.

– Отлично. Привезите девочку по этому адресу.

Уиппл продиктовал название улицы в округе Глостер, номер дома и имя.

– Хорошо. Когда?

– Сейчас.

– Что потом?

– Вы ее отпустите.

Старший брат немного помолчал и сказал:

– Мы не так договаривались.

– Знаю. Но я сказал, планы меняются.

– Мы здесь еще не убрали. Я не хочу оставлять за собой следы.

– Плачу еще сто тысяч сверху, – сказал Уиппл.

Старший брат посмотрел на младшего, но тот только пожал плечами.

– Двести тысяч, – ответил он. – Девочка много раз видела наши лица и может нас опознать. Мы не предполагали, что будет такой риск, вы должны его компенсировать.

– Без проблем, – ответил Уиппл с такой легкостью, что старший брат тут же пожалел, что не запросил пятьсот, – но вы должны выехать сию же минуту.

– Выезжаем.

Старший положил трубку.

– Выходит, я зря копал? – спросил младший.

– Там будет видно. Может быть, и нет.

Глава 75

Ребенок в обмен на вердикт.

Этого Энди Уиппл добивался с самого начала. И хотя мне претило, что он добьется своего, получить Эмму обратно целой и невредимой было гораздо важнее. Уипплу придется терпеть приставленный к его уху пистолет, пока она не окажется в безопасности.

У него была своя страховка, у нас своя – в виде «смит-и-вессона».

Обмен решили провести у нас на ферме. Перед тем как мы выехали к нам домой, чтобы все подготовить, Уиппл позвонил македонцам. Мы условились, что он будет сидеть в «Бьюике» до тех пор, пока похитители не привезут Эмму. И уйти сможет только после того, как ее отпустят.

А потом, в понедельник, когда адвокаты закончат представлять свидетелей по делу «Пальграфф против АпотеГен», я отправлю в канцелярию написанное за меня решение. Подтверждением того, что я буду сотрудничать, Уипплу служили убийственные документы, которые он мог пустить в ход, если я отступлю от плана.

То обстоятельство, что его вердикт представлялся совершенно справедливым, мне помогло – меня не мучили угрызения совести, и я был готов принять его условия.

Не желая тащить через весь суд избитого человека, привлекая к нему лишнее внимание, мы оставили Марка у меня в кабинете. Джереми согласился его караулить. Кроме того, он должен был попросить Джин Энн распустить заседание, сославшись на то, что судья серьезно заболел.

В итоге в машине нас было трое. Я сел за руль, Элисон с Уипплом – на заднее сиденье. У меня было ощущение, что я – личный водитель дьявола.

Время от времени я бросал на него взгляды в зеркало заднего вида. Он вел себя совершенно спокойно. Никогда я еще не испытывал к человеку такой ненависти. Мне было мерзко уже оттого, что этот человек – точнее, не человек, а нелюдь – прикасается к обивке моего автомобиля. В какой-то момент я услышал, что он вздохнул. Когда я подумал, что дышу с ним одним воздухом, изнутри поднялось отвращение. Только безумная любовь к дочери помешала мне выплеснуть на него свой гнев одним из многочисленных способов, о которых я размышлял, пока мы ехали по автостраде.

Не подозревая о моей ненависти – или, скорее, не принимая ее во внимание, – Уиппл просто глядел в окно. Я не понимал, как он мог смотреть на себя в зеркало, когда брился по утрам.