Ничего не говори

– Он один, – покачал головой старший, – будь он из ФБР, с ним был бы напарник.

– Мы только думаем, что он один, и других, вполне возможно, просто не видим.

Братья наблюдали за мужчиной, а тот, в свою очередь, наблюдал за домом. Ни один из троих не двигался с места.

– Может, позвонить? – спросил младший.

– Нет. У нас пока слишком мало информации. Может, сходишь туда, разберешься?

Младшего не надо было просить дважды. Он был рад, что появилось хотя какое-то занятие.

Глава 47

После случая с медведицей Эммой я решил позвонить Герберту Трифту только утром в среду, израсходовав на ожидание весь имеющийся запас терпения. С утра до вечера вторника, как только у меня появлялась свободная минутка, все мои мысли были только об одном: что сейчас делает Элисон? Какие сюрпризы запечатлел для меня частный детектив своим фотоаппаратом? Может, в этот самый момент они с Полом Дрессером обсуждают дальнейшие планы? Может, это последний день, который мы проживем вместе в качестве мужа и жены?

Когда я утром набирал номер Трифта, у меня немного тряслись руки. И не перестали, когда звонок был перенаправлен на голосовую почту. Я оставил ему сообщение. А затем позвонил ему в офис и оставил еще одно сообщение на автоответчике.

Я положил телефон на стол, чтобы не пропустить звонок, и вяло попытался заняться работой. На следующий день у нас было назначено итоговое заседание по делу о торговле наркотиками – сродни тому, по которому проходил Скаврон, но не обратившему на себя внимания похитителей. Те уже своего добились.

Ближе к полудню, когда я только-только закончил разговаривать с инспектором по надзору за условно освобожденными, который подготовил досудебный рапорт, в дверь кабинета постучал Джереми.

В таком маленьком офисе, как наш, – к тому же вместе работая над делом – полностью избегать друг друга было невозможно. Но в течение двух дней после ссоры по поводу фотографий Хеманса мы с ним ни разу толком не говорили, лишь обменивались деловыми письмами по электронной почте да кивали друг другу, проходя по коридору.

Насколько я понимал, он пришел, чтобы разрядить атмосферу и снизить градус напряжения. Дальше так продолжаться не могло.

– Входите, Джереми, – сказал я.

Но когда он переступил порог, оказалось, что ни о каком примирении речь не идет. Джереми быстро пересек комнату и подошел к моему столу.

– Только что разговаривал по громкой связи с целой армией адвокатов, – сказал он, – утром Денни Пальграфф не явился для дачи показаний.

Голова у меня сама собой склонилась набок.

– Как это не явился? Он же истец.

– Я не знаю, что вам сказать. На девять часов его пригласили в «Мэриотт». Но он не пришел. Они звонили. Безрезультатно. Кто-то поехал в отель, где он остановился. Там Денни тоже не было. Одним словом, свалил в самоволку.

– Но… почему?

– Откуда мне знать? – развел руками Джереми. – Может, у него несварение желудка.

Я посмотрел на часы на экране компьютера. Они показывали 12.08. Я представил себе конференц-зал, битком набитый адвокатами, которые, задыхаясь от духоты, спорят о том, что делать, и решают позвонить ко мне в офис, если до полудня Пальграфф не даст о себе знать, – пусть судья Сэмпсон разбирается с ним сам.

Срок предоставления суду всех документов – назначенный мной, но ничем не обоснованный – истекал в следующий вторник, то есть меньше чем через неделю. Мне было прекрасно известно, что плотный график обеих сторон не допускает никаких задержек. Без Денни Пальграффа они не смогут предоставить суду все необходимые документы.

Я выругался.

– Они все еще на проводе, – сказал Джереми, – я пообещал им поговорить с вами. Что им передать?

– Скажите искать дальше. Может, он просто испугался и прячется сейчас в какой-нибудь кофейне. А если не найдут, я хочу, чтобы ровно в пять часов Роланд Хеманс и Клэренс Уорт сидели в у меня вот тут.

Я показал на два кресла перед моим столом.

– Будет сделано, – сказал Джереми.

В тот день я раз сто смотрел на часы, висевшие на противоположной стене кабинета. Меня тревожил пропавший истец – и мысль о последствиях для дела, которыми пропажа могла обернуться. А частный детектив, не отвечавший на звонки, только обострял тревогу.

Даже фотографии Эммы на моем телефоне, которые я опять принялся просматривать, не успокоили разгоряченный мозг. Потому что на многих из них неизбежно присутствовала Элисон. В голове билась мысль: неужели она замышляла что-то уже тогда, когда были сделаны эти снимки? И может ли объектив фотоаппарата передать коварство, сокрытое в человеческом сердце?

С уверенностью на этот вопрос мог ответить только Герберт Трифт. Я уговаривал себя, что он был так занят слежкой за моей женой, что даже не проверял на телефоне сообщения. Проблема была лишь в том, что наблюдение за объектом подразумевает наличие огромного количества свободного времени, когда человек, за неимением лучшего, без конца проверяет свой телефон. Снова и снова. Просто так, от скуки.

В тот день я звонил ему не раз и не два. Как в офис, так и на мобильный. И не добился ответа.