Ничья

Но однажды произошёл беспрецедентный случай, взбудораживший всех жителей Светлого. Молодая женщина приставила к дверям мэрии протестный плакат, назвав его меморандумом, на котором, не стесняясь в выражениях, изложила всё, что думает о «плебейской традиции узколобого графа». По ходу она обвинила руководителей города в «дремучем консерватизме и мужском шовинизме», обласкав их крепкими словцами. Недели две народ обсуждал не столько сенсационное событие, сколько саму персону, осмелившуюся на такой демарш, не задумываясь над затронутой ею проблемой. Мужчины неожиданно стали проявлять к ней интерес и провожать её взглядами. Некоторые даже прозрели, оценивая внешние данные автора плаката, и уже послышались реплики типа: «А ножки у неё вообще-то ничего!» Большинство женщин решило, что скандалистка именно этого и добивалась – какие ещё цели могла преследовать незамужняя и внешне неинтересная баба? Но были и такие, которые поддержали смелую женщину, высказали ей благодарность и даже подписались под текстом плаката, выражая свою солидарность. Справедливости ради надо признать, что последних оказалось не много. В целом горожане были убеждены, что надо бережно относиться к своей истории, корням и считали почётным долгом поддерживать древнюю традицию основателя города. Таких взглядов придерживались и родители Сивиллы.

Отец её умер относительно молодым. Главный архитектор Светлого, он был одним из самых уважаемых людей в городе. По его проекту и исключительно благодаря его усилиям был воплощен архитектурный ансамбль на центральной площади города, обновлены многие улицы, восстановлена старая крепость. Однако он успел реализовать лишь часть своих планов, скоропостижно скончавшись от инсульта в сорок девять лет. Хоронили его с большими почестями, скорбели все жители Светлого.

Преданность своему городу Сивилла унаследовала от отца, который вложил в строительство Светлого душу и талант. Он привил дочке интерес не только к истории города, но и к архитектуре. Сивилла не так давно окончила университет, получила хорошее образование в этой области и твёрдо решила довести до конца незавершенные проекты отца. Она знала, что никуда не уедет из Светлого. Слишком глубоко и основательно была в ней заложена неразрывная связь с городом. К тому же она чувствовала особое отношение к себе со стороны горожан, как к дочери всеми уважаемого человека. Конечно, если бы она оставила Светлый, например, вышла бы замуж и уехала, никто бы её не упрекнул, скорее люди выразили бы сожаление. Но такой поворот в своей жизни Сивилла исключала, она усматривала в этом предательство, причём даже не по отношению к памяти отца, а к самой себе.

Она видела свою судьбу, и не зря её назвали Сивиллой. Когда её из роддома привезли домой, собралась родня. Дед посмотрел на новорождённую и сказал: «Надеюсь увидеть её сыновей». В этот момент девочка чихнула, и дед глубокомысленно изрёк: «Этот чих – пророческий!» Новорождённую назвали Сивиллой. Когда девочке исполнилось восемь лет, ей рассказали эту историю. Она подошла к деду и заявила:

– Я исполню твоё желание.

– Знаю, – улыбнулся он, – ты мне уже обещала.

…Итак, когда Сивилла говорила механику о необходимости вывезти оставленную в лесу машину, подошли братья Авель и Самсон.

– Сивилла, я звонил, ты не слышала? – начал Авель.

– Были перебои в связи… – она не договорила, – познакомься, это наш гость Александр, а это мой жених Авель.

– Очень приятно, – улыбнулся Авель, протягивая руку.

Александр, несколько обескураженный услышанным, пожал протянутую руку и немного опоздал с ответом «мне тоже», глядя на Авеля с немым вопросом – почему жених? Ах, да, вдруг вспомнил Александр, ведь несколько часов назад он сам завёл с Сивиллой разговор о её «женихах». Правда, он говорил с юмором, но из этого отнюдь не следовало, что она обязана была в ответ шутить. Ещё тогда ему показалось, что не зря на один из его вопросов о них она ответила «ты угадал». Но почему-то живое воплощение жениха, внезапно возникшее перед Александром, стало для него неожиданностью и даже привело в некоторое замешательство. В эти секунды в голове его мелькнула мысль, которую смело можно назвать отрезвляющей.