Ничья…

Она не успела договорить, услышав совсем рядом свое имя столь знакомым и привычным низким тембром. Сердце ушло в пятки, ужас и страх сковал все тело… У комнаты был Карим и он с секунды на секунду должен был сюда зайти… Она не поняла, как так молниеносно Васель смог скрыться на балконе. Не знала, был ли он там все то время, пока они находились в комнате, но когда она вспоминает дальнейшие события, ее бросает в холодный жар и ужас…

ГЛАВА 26

О том, что что – то не так, Карим понял, когда увидел припаркованную с заведенным мотором в паре домов от их будущей виллы машине, по псевдопрохожим, в которых его опытный боевой взгляд смог сразу распознать сотрудников спецслужб. Не поверил сам себе, но напрягся… Не хотел верить, а в мозгах уже закипает ярость… Неужели? Не может быть…

Когда услышал их неразборчивый диалог, все в душе похолодело и накалилось одновременно… Его опасения, сомнения, подозрения последних месяцев подтверждались. Он вернулся… Сукин сын.

Ближе подходит, вслушивается… Ему бы распахнуть дверь и застрелить их обоих, но цепляется за надежду, ждет… По – арабски говорят. Слышит слова своей жены:

«Я люблю своего мужа, своего ребенка, свою семью, себя настоящую люблю… Ты сейчас стоишь на балконе моего будущего дома, где я полновластная хозяйка, где я – мадам, а не приживалка, шлюха, наложница или вторая жена в запасе… Я люблю свою нынешнюю жизнь и порву любого, кто попытается ее сломать, наследить в ней… Сейчас ты уйдешь так же незаметно, как пришел, и больше никогда не будешь искать со мной встречи, в противном случае мне придется сказать обо всем мужу…»

От того, чтобы уже через минуту лежать с переломанной шеей, ее спасает то, что она говорит, и что он это понимает, что разговор не на русском. Он бы не разбирался, кто прав- кто виноват, злость ослепила, как юнца… Как тогда… Снова готов идти напропалую из – за нее, совершая глупости…И в то же время, не может не уловить в ее словах какую – то вымученность, боль… Упрек… Она упрекает его, сука, упрекает, значит все еще жалеет о том, что было, помнит… Обиды хранят только на тех, кто не безразличен…

И снова предательская защитная реакция. Делает вид, что только подходит. Окликает ее, давая возможность прийти в себя, ретироваться… ненавидит себя за эту слабость…

С замершим сердцем и помутневшим рассудком заходит в комнату. Стоит одна, взволнованная, испуганная, невозможно красивая, что хочется зажмуриться от яркости в глазах. Это платье создано для нее, создано для этого дома, для этого вида с террасы на море. Когда он увидел его в витрине магазина, просто несясь на машине мимо, сразу представил его на ней, сразу представил, что будет с ней в нем делать, где, когда… Оно было создано, чтобы стать частью их прекрасного воспоминания, а теперь станет ужасным напоминанием о том, что так хочется забыть. Подходит вплотную, властно проводит большим пальцем по губам, словно проверяя, целовал ли ее губы. Нет, не целовал…И в то же время, чувствует его парфюм на ней… Сука, трогал… Прикасался…

– Не ожидала, асфура? – шепчет на ухо, – что с тобой? Словно призрака увидела…

А она нервно сглатывает, в руки себя старается взять, контроль вернуть над собой.

– Ты меня напугал, – заглядывает искренне в глаза, рукой проводит по его скуле, а ему все равно больно, словно не гладит, а бьет…

Хватает ее за волосы, оттягивает их назад. Ничего не говорит, вдыхает аромат ее шеи. Толкает к стене, одним движением прижимая, расстёгивает ширинку, задирает подол такого удобного, специально выбранного для этой цели платья, оттягивает трусики, резко засовывает палец внутрь. Сухая. Ее счастье, что сухая… Опускает бретельки платья, оголяя грудь, от злости сжимая челюсть, одновременно возбуждаясь и выходя из себя, что под ним ничего нет… Вгрызается в ее соски, буквально пожирая и выбивая из нее слабые болезненные стоны.

– Карим,– сдавленно шепчет она, со стыдом, с отчаянием. Всхлипывает, как только он резко заменяет пальцы членом. Без подготовки, без смазки. Она вскрикивает, ей больно…

Ритмично двигается. Немного выдохнул от накатившего удовольствия. Она цепляется за его плечи. Всегда так надрывно, так искренне. Его голубка. Вглядывается в глаза, все – таки сжалившись, решив запустить вторую руку под подол, найдя клитор и умело лаская его. Отвечает, закусывает губу, чтобы не стонать, но отвечает.

– Только со мной? – спрашивает, неотрывно глядя, как тогда.

– Только с тобой. Только твоя, – шепчет в ответ.

– Повтори, приказывает он, резко насаживая жену на себя глубоко.

– Твоя, Карим. Люблю тебя. Люблю. Люблю…