Ничья…

Три недели одиночества, омраченного еще и тем, что Микаэл теперь пошел в детский сад и почти до семи вечера был увлечен игрой с новыми друзьями и занятиями c воспитателем. Хотя может это тоже было спасением. Потому что когда после приезда она зашла в комнату к спящему сыну, по ее телу пронесся какой-то неимоверный разряд тока осознания, как же все-таки ее малыш похож на своего настоящего отца… Теперь, глядя в синие глаза Микаэла, трогая его пепельные непослушные волосы, смотря на его от природы надменное и величественное даже в столь раннем возрасте поведение, она видела только Васеля. Постоянное напоминание о их любви, о его предательстве, о ее тайне…

Ей было настолько душевно плохо, что неизбежно это сказалось и на физическом состоянии. Слабость, головокружения, тошнота по утрам, потеря аппетита… Первой ее недомогание заметила Джиджи, с которой девушка эти недели только и могла проводить время. Влада была слишком поглощена своим коматозом от встречи с Васелем, чтобы обратить внимание на то что что-то не так.

–Дорогая, мне кажется, ты беременна…– не став крутиться вокруг да около выдала та…

Влада непонимающе взглянула на родственницу и словно проснулась ото сна, все еще плохо понимая, о чем речь… А потом осознание накрыло лавиной. Когда у докторов спрашивают, как быстрее зачать ребенка, при отсутствии медицинских отягощений, они, как правило, советуют расслабиться, отпустить ситуацию и уповать на волю случая и стечение обстоятельств. Сколько тысяч пар на земле, имея все шансы зачать ребенка с первого раза, пытаются месяцами, а то и годами- и все безрезультатно. Так и они… Карим никогда не ограничивал себя в сексе с Владой. И этот секс почти всегда был без предохранения. И ничего… И никак… Хотя после первой беременности и идеально прошедших родов все диагнозы бесплодия разом были с сняты с Влады. Зато в тот день, на пороге их жизни в новом доме, когда муж брал ее резко и ревностно, а она умирала в агонии от одной только мысли, что ее бывшая любовь стоит за стеной и слышит их животный половой акт, она забеременела. Это было настолько неожиданно, неожиданно и странно.

Потом был тест, две полоски, которые она молча, без предварительных приветствий, отправила почти не выходящему с ней на связь с Кипра Кариму. И его реакция… Помнит, как уже через шесть часов он был в Эмиратах, прилетел первым же рейсом. Как забежал в дом Джиджи, подлетел к пьющей на балконе чай и ничего не подозревающей о его приезде жене и на глазах у улыбающейся Джихан опустился перед Владой на колени, начал целовать ее живот и коленки. Когда он поднял на нее глаза, она увидела в них слезы. И сердце ее болезненно сжалось. От чувства безграничной нежности к этому большому, сильному человеку, так много для нее сделавшему, так многое оставившему ради нее. А еще от стыда и угрызений совести, что вместо того, чтобы радоваться тому, что у нее есть, она страдает и тоскует по тому, чего никогда и не было… Появилась робкая надежда, что снова удастся вернуть ту идиллию и гармонию, тот баланс и равновесие, которые она столько лет выстраивала вокруг своей семьи, вокруг себя и Карима, и, чтобы разрушить которые Васелю понадобилось всего десять минут разговора с ней….

Ей казалось, что новой беременностью она сможет навсегда закрыть мучительную главу своей жизни под заголовком «Васель», а с ней – всю боль тяжесть, горечь предательства, горечь и агонию ее надрывной любви к нему, запрятанной глубоко в сердце, невыплаканной, неперегоревшей… Что рецидивов и вот таких непредсказуемых реакций ее сердца и мозга на их возможные встречи в будущем больше не будет… Ей казалось, что ребенок от Карима – единственный способ сделать так, чтобы Увейдат покинул не только ее мысли, но и тело, душу… Всю ее… «Теперь я точно не твоя, Васель. Во мне растет жизнь от другого», – говорила она в черную пустоту никогда не остывающего воздуха Дубая с высоты их пент-хауса…

Но состояние эйфории длилось недолго. До того страшного дня, когда она поняла, что теряет малыша. Проклятое клеймо собственничества Васеля не дало родиться их общему дитю с другим мужчиной. Глубоко в душе она это всегда чувствовала. Даже ее чрево принадлежало Васелю. Поэтому не удивилась, когда проснулась посреди ночи с острой болью внизу живота…

Влада потеряла ребенка Карима… И это ее личная боль… Ее личная трагедия… Малышу ее законного мужа в ней было не суждено выжить… Он был совсем крошкой – три месяца – она даже не успела измениться внешне… Зато внутренне опять перевернулось все, открыв, словно мощной волной землетрясения, еще более широкий тектонический разлом в их отношениях… За этим днем последовала чернота. Пустота, печаль, скорбь – она долгие месяцы не могла вырваться из своей тяжкой депрессии, оплакивая неродившегося наследника своего мужа… А у Карима- немое отчаяние, очередное отдаление, очередной уход с головой в работу…