Ничья…

– Подари мне еще одного наследника, асфура… Давай снова попробуем… Врачи говорят, все в порядке, можно,– шепчет ей на ухо…

Влада внутренне напряглась… Не этого разговора она ждала сейчас, и в то же время, понимала, что он неизбежен… Он дамокловым мечом висит над ней уже четвертый год… Пожалуй с тех самых пор, когда она подпустила его к себе как жена, когда добровольно вошла к нему в кабинет в этом статусе, в статусе той, кто обещал всецело и безраздельно принадлежать ему… всегда… И даже когда он тактично отступал, понимая, что не время говорить о детях, как, например, когда она сидела на транквилизаторах сразу после выкидыша, Влада видела это напряженное ожидание в его глазах…

Она молчала, внутренне сжимаясь. Вспоминая тот ад двух лет назад… Ей только исполнилось 25 – и вместо того, чтобы радостно отмечать юбилей, они несутся в скорой в больницу… Его лицо бледное и напряженное, он сжимает своей большой теплой ладонью ее холодную влажную руку, а Владина дрожь все никак не унимается. Подбрасывает на кушетке, как на электрическом стуле… Кровотечение… Ничего нельзя было сделать… Естественный отбор, как сухо констатировал врач, смотря на их отчаяние… На его отчаяние…

– Все еще будет… Нужно только подождать… Не давите на нее… Вы еще придете к этому, – утешал доктор мечущегося за дверью Карима, а она все слышала из своей палаты… Опустошенная, убитая горем, исколотая иголками и катетерами и заклеймленная Им… Тем, кто еще в той ее жизни крепко сжал сердце смертельной хваткой и не отпускал ни на секунду, как она ни пыталась сделать вид, что это не так…

И вот, они снова у того самого окна их спальни с выходом на террасу, красивого, убранного изысканными итальянскими тканями, с видом на сказочный сад и море. И муж имеет все права говорить ей то, что говорит…

Она мысленно сжимается, но молча кивает… И сама не знает, чему кивает – уверяя себя в том, что надо… Соглашается с ним… Но внутренне она все равно знает, что не будет у них общего ребенка. Вот такая поганая интуиция… Звериная… И ей больно от этой мысли… И на душе скребут кошки, потому что сегодня, в этот сказочный день, как бы ни сопротивлялась, она не может прогнать из головы другую мысль – другой образ – образ Того, кто мог вот так же держать ее за плечи в ее двадцать восьмой день рождения у красивого окна с видом на сад, говорить с ней об их детях – родившихся или которым еще только предстоит родиться, оглядываться назад и даже в пережитых трудностях находить воспоминания о счастье, потому что любовь и страсть – его неотъемлемые спутники… И даже спустя два года она помнит, как вот так же, в такой же погожий солнечный день Тот держал ее, пытаясь в последний раз донести свою правду, а она судорожно кричала, отталкивая его… Отталкивая и не давая своему сердцу даже малейшего шанса принять его правду и простить… Не давая простить, но не давая и забыть… Эти два чувства навсегда останутся с ней, как проклятая татуировка, которую он выбил у нее на бедре… Все та же боль его любви, которая продолжает сжигать ее… И не смогла она ее похоронить, как ни присыпала эту могилу землей, как ни высаживала на нее красивые цветы их счастливого брака, поливая их щедрой любовью Карима…

А еще Влада маниакально боялась поймать в глазах Карима то, что все чаще и чаще испытывала сама, глядя на своего сына Микаэла – дежа вю… Это сходство становилось очевидным год от года, не давая забыть ей о произошедшем. И она подозревала, что и Кариму… Но если для Влады Мика все равно оставался ее сыном, плодом огромной любви, пусть и несчастной, то для него мог с легкостью стать напоминанием того, что хотелось бы забыть раз и навсегда. Но он упорно не замечал, всем своим огромным сердцем показывая, что любит его как своего… Он сделал свой выбор еще тогда, в холодном кабинете подмосковного санатория, у огромного стеклянного окна, за которым валили крупные снежные хлопья… И только за это великодушие Влада готова была проглатывать свои невыплаканные слезы, улыбаться сквозь тоску и печаль и продолжать играть роль идеальной жены для идеального мужа, которые за эти годы доказывал ей тысячи раз, что единственный ее достоин – своей жертвенностью, своим терпением, своим участием, своей теплой крепкой рукой, которая вытащила ее из тьмы депрессивного коматоза…

Чувство тревоги и печали не покидало ее весь вечер. А еще какого-то едва уловимого, томительного ожидания… На удивление, уже вторую неделю, впервые за эти два года, алый букет не приходил… И сегодня, в день рождения, она подсознательно ждала внимания от Него. Ждала и мысленно ругала себя за это…