Ничья…

О том, что официальный срок ее траура закончился и он об этом не забыл, она поняла, когда после очередной прогулки с сыном зашла к себе в комнату и обнаружила там полностью забитый новой одеждой шкаф- все, начиная с самого интимного, заканчивая красивейшими вечерними платьями дорогущих брендов… Он недвусмысленно давал ей понять, что ей придется выбираться из кокона ее отчуждения. И это пугало с неистовой силой… Пугали его планы, не совсем ей понятные. А главное, пугали ее собственные эмоции… Эмоции к мерзавцу, к чудовищу, к убийце ее мужа… Деспоту и тирану…

Ей была нестерпима мысль о том, что она стала чувствовать предательскую потребность ухватить его образ хотя бы краешком глаза. Издалека, на расстоянии, но увидеть его статную фигуру- неважно – плавающую ли в бассейне, занимающуюся ли вечерней пробежкой, увлеченную ли чтением газет и документов в гостиной. Она сотни тысяч раз внушала себе, что это не так, что дело лишь в полном вакууме общения, но факт оставался фактом- Влада подсознательно тянулась к нему, хоть и нивелировала любой намек на это при их личном контакте, упорно опуская глаза в пол, и давая волю чувствам и эмоциям только за закрытой дверью в своей комнате.

А еще предательски о себе говорила физиология… Она привыкла к мужской ласке, любила секс, и ей его не хватало… Вот так банально и просто… В один из выездов на шоппинг в город она даже умудрилась купить невесть откуда оказавшуюся в магазине нижнего белья игрушку для самоудовлетворения… Этим ее всегда поражала Сирия. Столь набожная, консервативная страна, и столь открытая для таких тем в семейной жизни, стоит только зайти в магазин нижнего белья, можно было найти все, о чем только может фантазировать мозг, а главное, что люди не стеснялись такие вещи продавать и покупать, потому что по умолчанию предполагалось, что клиенты – люди семейные, ну не пойдут здесь проститутки вот так, в открытую, покупать такие товары, а раз семейные- то все можно, все, что происходит за дверью в спальне, дозволительно…

Игры с собой немного помогали ей восстанавливать баланс физический, хотя на уровне психологическом неизбежно толкали в пучину стыда и самобичевания. Влада упорно пыталась представлять в своих фантазиях Карима, хоть это и доставляло ей щемящую боль от утраты, но в конечном итоге, ее мысли неизбежно возвращались к Васелю, чье имя она судорожно шептала, содрогаясь в пылких конвульсиях… А после долгожданной разрядки наступало разочарование пустота, тоска, боль, унижение… Она слабая дурочка, попавшая в западню к этому мерзавцу, который, казалось, в отличие от нее, не отказывал себе ни в чем… Она то и дело слышала доносившиеся с цокольного этажа, где у него была зона отдыха, музыку и веселый смех, в том числе и женский. А еще он все время где-то пропадал ночами и пару раз, когда они случайно пересеклись с Владой в коридоре после его приездов из города, она учуяла, как от него разило алкоголем и женскими духами… Влада старалась все это упорно не замечать, чтобы не выдать ему свои предательские ревность и смятение даже взглядом. Он ведь с такой легкостью ее читал. В такие минуты она еле дышала, а на его вопросы в стиле «как дела» или «как сын» отвечала сдержанно и односложно, стараясь быстрее скрыться с его глаз…

Тот день не стал исключением. Она слышала, как ближе к рассвету подъехал его автомобиль с охраной. Ей не спалось, бессонница уже успела войти в привычку в этом доме. Дождалась семи часов, вышла из комнаты, надеясь застать сына уже бодрствующим. Васель действительно обеспечил его лучшими преподавателями и секциями. На практике это вылилось в то, что сын был все время чем-то занят и ей катастрофически не хватало общения с ним…

Идет через балюстраду, связывающую два крыла дома, вся погруженная глубоко в мысли, и вдруг его рука, преграждает ей путь.

– Далеко собралась?

– К сыну… Куда еще мне здесь ходить..

– Не знаю… Пообщаться со своими новыми приятелями, возможно.-дышит тяжело, чувствуется алкогольный запах, взгляд потемневший, блестящий от хмеля.

Влада знающе вздохнула. Неужели ни одна деталь в этом долбанном доме не ускользает от него… Неужели ему есть дело даже до ее трех фраз вежливости, которыми она перекидывается с водителем Микаэла, одним из садовников всякий раз, когда вынужденно пересекается с ними… Она действительно старалась быть вежливой со всеми этими людьми, обслуживающими их быт.

– Васель, что ты хочешь? Что тебе надо от меня? Я ведь стараюсь вести себя тихо и незаметно, как ты говоришь, соблюдать правила этого дома… Что – то еще не так?

По его взгляду прекрасно понимает, что не так. И это пугает, но почему – то волнует одновременно.

Смотрит на нее жадно, глаза цвета темного шторма. Поднимает руку к ее лицу, проводит большим пальцем по губам…

– Не целовал эти губы с того самого дня, как ты засадила в меня пулю… Даже когда трахал тебя в тот сучий день, не целовал… Чтобы не смягчиться, чтобы наказать, как хотел…

–Так это было наказание… Вот как это называется… А за что, позволь узнать?