Ниенна. Благословленная Смертью

— Отойди, девочка, прошу тебя, отойди. Я все делаю, как надо. И молчи, — шикнул себе за плечо Ингвар и вновь повернулся к Соколку. — Ты болваном родился, рыжий, болваном и помрешь. Два с лишним десятка лет на белом свете прожил и до сих пор не понял, что мужская сила — она не в штанах, а вот тут.

И кузнец с усмешкой постучал себя пальцем по лбу.

— Ты же скотиной был и до оборота. Все нахрапом наскакивал, пользуясь тем, что местные бабы глупы и бесправны, им главное — чтобы портки мужицкие в доме обосновались, тогда соседи сплетничать не станут за спиной. Думаешь, счастье великое им перепало с тобой кувыркаться даже после превращения в ликантропа? То-то Леля жаловалась, мол, синячищи от ласк садистских по всему телу, хоть плачь, хоть кричи, тебе наплевать.

Волосы у Соколка встали дыбом, спина согнулась горбом, а из хребта полезла шерсть. Он резко начал увеличиваться в размерах.

Ингвар словно не замечал перемен в его облике, продолжая равнодушным тоном говорить такие вещи, от которых у обычного-то парня обида взыграет. А уж у волкодлака…

— Девка в койке с мужиком плакать должна только по одной причине — от сладости телесной, от удовольствия, что молча вынести невозможно. А ты хоть знаешь такие слова, рыжий? Нет, ни беса ты не знаешь. Вдобавок за новую способность и душу в Бездну спустил, как в деревенский нужник. Стало легче? Нет, бабы раньше от твоих выходок просто ревели украдкой, а теперь боятся до мокрого исподнего. А еще ты не понял самого главного, и никогда не поймешь уже.

Ингвар ехидно ухмылялся. Ниенна, отошедшая за спину, отчетливо считывала мимику по его голосу. И увидела еще кое-то — как правая рука кузнеца скользит под кожух и застывает внутри, будто что-то сжимая.

— Ты же хотел узнать мою тайну, рыжий? А она в том, что ночью я могу стать для этой девицы, которая сейчас прячется за моей спиной, кем угодно. Пусть бы только захотела. Даже волкодлаком. Безо всякого кувырка через пень с двенадцатью ножами и продажи души поганому колдунишке. Потому что мужская сила, как я уже говорил — в голове. И буду любить ее с такой страстью, которой в тебе не проявится, даже если ты трижды оборотишься. Потому и со мной она пошла, не с тобой. Ибо стал ты ликантропом, приобрел телесную могуту и смазливую рожу, да толку с них? Если в голове у тебя ядовитая каша из обиды на весь мир, вперемешку с самодовольством и глупостью…

И Соколок не выдержал. Утробно взревел и кинулся на Ингвара, прямо в полете превращаясь в огромного волка. Даже невыносимая боль после ранения не остановила чудовище, душная черная злоба кипела в нем, как смола в кухонных котлах окруженной врагами крепости. Ниенна не успела даже ахнуть, как оборотень рухнул на кузнеца, сбивая с ног, разинул смрадную пасть над его горлом…

И захрипел, судорожно дергаясь. Ингвар, стискивая зубы и тяжело дыша, поднимал вверх ладони, в которых была зажата витая рукоять кинжала. Того самого, что он приносил ночью в кузницу.

Волкодлак, насаженный на длинное лезвие, бился, будто рыба на крючке, но тщетно. Шкура вокруг вышедшего из спины кончика лезвия начала дымиться. У Ингвара на предплечьях от напряжения вздулись зеленоватые вены, но он все равно вершок за вершком поднимал тварь в воздух. А затем с усилием толкнул в сторону — и оборотень рухнул спиной в снег.

Ингвар перекатился на колени, с влажным хрустом выдернул нож из-под волкодлачьих ребер, снова вонзил его, только чуть выше, в грудину. Затем еще и еще.

Последняя дымящаяся рана была нанесена в шею. Чудовище захрипело, и темная кровь толчками начала выплескиваться наружу.

— Жил, как бешеная собака, и сдохнешь, как она же, — мрачно подытожил Ингвар, вытирая лезвие об штанину.

Ниенна мигом кинулась к нему.

— С ума сошел?! Зачем ты его дразнил?

Ингвар обернулся через плечо.

— Потому что тебе еще с остроухим сражаться, и тут я не помощник, ибо не колдун. Значит, надо беречь твою магию, она не бесконечна. А ликантропа завалить легче, к тому же, я сильнее обычного мужика. Значит, мы примерно равны, и бой выйдет честным.

— Да какой честный бой может быть с чудищем-людоедом? — гневно всплеснула руками Ниенна. — Нашел перед кем хорохориться!

Но кузнец посмотрел на нее с насмешливым прищуром, и некромансерка отступила, хотя злость так и заставляла разум кипеть. Только теперь к ней добавились и досада, и смущение.

Ох уж эти мужики. Дай им только повод сшибиться в схватке из-за девки! Забудут и про любую возможную опасность.

Пальцы тряслись от холода и запоздало накатившего страха, и Ниенна принялась согревать их дыханием. Волкодлак лежал неподвижно, практически в обмороке. Только грудь его тяжело вздымалась, да ходила ходуном плоть на шее, тщетно пытаясь зарасти после ранения ядовитым для всякой нечисти ножом.

Значит, Ингвар обработал «серебром» не только ее клинки. Как чувствовал.

— Добить?

— Нет, — Ниенна покачала головой. — Я его сейчас запеленаю заклинанием и отправлю Герде сигнального дракона. Пусть сначала заберут эту тварь отсюда и в крепости закроют. Может, пригодится властям для допроса. А нам лучше не терять время.