Ниенна. Благословленная Смертью

— Готов, — отозвался Ингвар, и в глубине темных глаз снова блеснули огоньки.

Ниенна взяла кузнеца за руку, переплела его пальцы со своими, активировала телепорт, и оба растаяли в воздухе. За краткий миг до этого она ощутила отдачу от другого телепорта, открытого со стороны, где валялся полумертвый волкодлак. Переход был сотворен боевым магом, и Ниенна с облегчением выдохнула.

Первая проблема, с огромными клыками, решена. Осталось решить вторую, с острыми ушами.

*

Место, в которое они переправились, выглядело преотвратно. Даже завзятый атеист здесь бы шел, осеняя себя на каждом шагу охранным знаком Всеблагого Левия. Ну, или благословлял бы окружающую действительность бранными словами, на всякий случай. Ведь лесная нечисть, как известно, опасается срамных выражений. И обязательно разбежится в стороны от поганца, изрыгающего всяческое непотребство.

Как жаль, что Ниенне нельзя здесь использовать богатый словарный запас, что здорово ее выручил в битве с Тридамат! У остроухого в плену малыш, которого нужно спасти любой ценой, а значит, идти нахрапом не стоит.

Хотя, покосившаяся мельница, сплошь увитая иссушенным диким хмелем, прямо напрашивалась на сожжение. Эй, путники, говорила она своим видом, во мне живет вся окрестная нечисть, от бесов до водяников! Заходите и вы на огонек, здесь как раз не хватает на обед теплой человеческой плоти!

Серовато-зеленый туман, что вился над кронами сосен, тоже не добавлял картине радостных красок. Но хорошо, что встречать их никто не вышел. Людей не видеть и не слыхать. Не блеяли в округе коровы, не ржали лошади и. конечно же, не орали петухи. Только поскрипывали жалобно деревья, да подозрительно, как живые, махали из тумана корявыми руками-сучьями.

Ингвару тоже было не по себе, но он держался. Только растерянно оглянулся разок, как только нога его ступила на жухлую траву. Здесь не было ни единого следа морозной и колючей зимы.

— Я здесь, — тихонько шепнула Ниенна, и кузнец едва уловимо расслабил плечи.

Больше на пути к мельнице он не оглядывался.

Иссохшее русло реки напоминало зловонную яму, через которую тянулся узенький мостик. Ниенна занервничала. Что, если слух эльфа позволит ему понять, что по трухлявым доскам идет не один проситель, а двое? Придется потратить часть энергии на короткую левитацию. Без заговоренной метлы некромансерка держалась в воздухе от силы четверть часа. И подняться могла невысоко, аршин-другой от земли. Но ведь и то хлеб!

Ингвар ступил на мостик, и доски под ним жалобно заскрипели. Ниенна поплыла по воздуху.

Покосившаяся дверь отворилась будто сама собой. Кузнец выдохнул сквозь зубы ругательство и вошел внутрь. Некромансерка нырнула следом, как в омут, стараясь даже дышать через раз.

Внутри мельницы царил полумрак, пахло плесенью, гнилью и восковыми свечами. Колдун стоял у огромного алтаря — тощий, горбоносый, с взлохмаченными седыми космами, что спускались из-под капюшона засаленной мантии. Милосердная Мать, ну что за дикость? Уже, почитай, лет сто черные балахоны не носили даже некромансеры и служители Инквизиции. Зачем они? Пыль собирают да шерсть кошачью. Выглядят неряшливо, никакого пафоса, только селян необразованных и пугать.

Глаз у эльфа и вправду был один. Через второй тянулась повязка цвета засохшей крови.

— Отдай брата, — без обиняков потребовал Ингвар.

Эльф расхохотался хриплым каркающим голосом.

— Быстро же твое племя подняло голову из пыли, в которой вы зародились. Требовать смеете. Коленей не преклоняете.

— Брось эти разговоры, — процедил кузнец. — Ты знаешь, кто я такой. Вот, я пришел. Отпусти брата.

— Ладно, — хмыкнул эльф, а затем единственный его глаз полыхнул зеленым, и в мельнице вдруг стало светло. Будто разом вспыхнули сотни свечей.

На полу у пыльных растрескавшихся жерновов сияла алым пентаграмма, в центре которой сидел малыш Йохан. Чумазый, в рваной рубашечке и босой. Он раскачивался из стороны в сторону и монотонно тянул свое «эээээээ», ничего вокруг не замечая.

Ниенна услышала, как Ингвар выдохнул — с облегчением и одновременно с яростью.

— Отпусти его.

— Так сам и забери, — пожал плечами одноглазый колдун.

«Нет, не вздумай! — едва не закричала Ниенна, паря под потолком. — Пентаграмма мигом поменяет вас местами!»

Ингвар замер на месте. Он наверняка помнил предостережения некромансерки, но кипящий внутри гнев мешал ему нормально думать.

— Что же ты? — насмешливо поднял бровь эльф. — Иди к нему. Он мне уже надоел, ноет и ноет, сил никаких нет слушать. Давно бы уже горло ему перерезал или в желоб вниз головой кинул, да тебя ждал. Тебе же он наверняка нужен живым.

И молодой кузнец послушался. Стиснул зубы и медленно побрел к хныкающему братишке.

Ниенна растерянно заметалась под потолком. Чтобы разрушить пентаграмму и освободить Йохана, надо подлететь поближе, но остроухий непременно учует чужое колдовство, ломающее ритуал, еще на моменте плетения заклятия. И с гарантией навредит кому-то из Хенриков. Надо чем-то отвлечь, поганца, но чем?