Ниенна. Благословленная Смертью

— Не может быть, — Ниенна покачала головой. — Одноглазого Лиха не существует. Ни в одном бестиарии нет ничего подобного. А в книгах по деревенским мифам и преданиям лишь сказано, что Лихо — воплощение человеческих бед, которому нужно поклониться и жертву принести, и тогда оно с тебя на другого переключится.

— Есть Лихо, — упорно стоял на своем банный дед. — Живет глубоко в лесу, народ к нему нет-нет, да и бегает. Жертвы оставляет, чтобы отчепилося, значит, и горе ихнее на кого другого перекинуло. Знать не знаю, помогает ли содеянное, но раз тропа к нему не зарастает, значит, срабатывает, хотя бы через две просьбы на третью.

— Мне тоже не верится, — поморщилась Герда. — Ты сам сказал, мол, девицы образованные, понимать должны. Так я тебе с высоты пяти курсов, что на боевом факультете уже оттарабанила, скажу с уверенностью — в Долю и Недолю верят все народы на белом свете, просто называют их по-разному. И добрых берегинь да чудищ придумывают, этими качествами наделяя. Да только сказки это все. Думаешь, маги ничего подобного не искали? Как было бы просто — найди Лихо, что людям злодейства разные учиняет, да оттяпай ему одноглазую башку, тут и все горе в мире закончится. Люди перестанут голодать, дети — терять родителей до срока, к калекам вернется здоровье, а в дырявых карманах у нищих зазвенит серебро.

Она отхлебнула пахнущего медом чая из пузатой кружки, перевела дух и с грустью пожала плечами.

— Только не сработает. Горе невозможно уничтожить, ибо ходит оно по земле ровно с тех пор, как человек на белом свете появился. А вот рук у него — многие тысячи, людских в том числе.

Герда перевела взгляд на Ниенну.

— Чуешь, к чему клоню, подруга?

— А то, — усмехнулась некромансерка. — В Одноглазое Лихо и я в жизни не поверю. А вот в колдунишку поганого, что окопался в лесу да корчит из себя властителя Доли и Недоли, жителей деревень обирая — вполне. Видимо, надо поговорить с местными. Может, про оборотня-людоеда не стоит пока упоминать. Но о неведомой зверушке, что людям помогает проблемы решить за материальные блага, надо выспросить. А то хорошо слободка кузнечная устроилась, я гляжу. Волков тьма в округе, а местных почему-то не трогают. Не потому ли, что кто-то из жителей со злодеем договорился? Или с хозяином его?

— И, если договорился — что отдал взамен? — задумчиво протянула Герда. — Может, волкодлаком и стал, дабы защитить своих? Чужих-то жрать не жалко.

— Исключено, — помотала головой Ниенна. — Волкодлаку с того момента, как первый раз чудищем оборотился, плевать и на своих, и на чужих. Он может лишь прикидываться добрым и заботливым, но по факту схарчит первого, кого поймает, хоть старуху, хоть дитя. Кстати, о детях!

Она залпом допила уже остывший чай и вытерла рот.

— С них и начнем, пожалуй. Конфеты у нас еще остались в сумках? Прикормим местную ребятню да разговорим. Они, конечно, нарасскажут баек страшных, которыми родители их пугают. Но мы попробуем отличить правду от выдумки.

— Тогда можете сразу и начинать, — подмигнул банник, раздобревший после трех сожранных пряников. — Они прямо сейчас вашим лошадям в конюшне хвоста крутят. Любопытно им, чем кони колдовские от обычных отличаются.

— Мать честная, там же голова шишиморки на седле висит, я его рядом кинула, когда лошадь распрягала! — ахнула Ниенна, вскакивая с места. — А ну как напугается кто или, еще хуже, о клыки поцарапается?

— Куды? — банник сердито заступил дорогу. — Оботрись, бесстыдница, да оденься! В простыне через двор кузнецовый бежать удумала, мужиков женатых смущать? Ничо им от ваших чудищ не сделается, можно подумать, здешние дети в столичной оранжерее цветочками всю жизнь росли и опасностей мира не знают.

Ниенна в такие минуты о стыде думала в последнюю очередь. За последние семь месяцев ей приходилось прыгать в одной ночной рубахе с чердака избы, что стояла неподалеку от кладбища, дабы защитить гостеприимных хозяев от покойной прабабки. Та и при жизни была исключительной мегерой, а уж после смерти пустилась во все тяжкие. Ретивую старушенцию пришлось успокоить сначала осиновым поленом по голове, а уж потом — ударом кинжала в сердце.

Доводилось некромансерке и утихомиривать целую стаю прыгунов — мелких нечистых пакостников, которых в канализационные трубы при городских купальнях города Утраны подкинули недобросовестные конкуренты тогдашнего владельца. Прыгуны успели до икоты напугать больше десятка посетительниц дамских комнат отдыха, обескровить и затоптать мало не до смерти служанку и нагадить в купальную чашу с оздоравливающей нервы водой. Последнее Ниенну, на тот момент не спавшую нормально больше двух недель, возмутило особенно. И орава мелких упырьков была размазана заклинанием по стенам, мраморным статуям и живописным картинам раньше, чем закончила визжать оперная певица, на беду свою решившая отдохнуть в тот злополучный день в мраморном бассейне.