Никогда больше

— Нет, — он прочистил горло. — Теперь понятно, почему ты такая свободная. В конце концов, ты действительно приехала из сказочной страны. Я тебе завидую.

— Да, верно, — я покачала головой. — В любом случае, собираемся ли мы когда — нибудь в ближайшее время покинуть это парковочное место или подождем, пока машина волшебным образом доставит нас к месту назначения?

— Я жду, когда ты пристегнешься. Безопасность превыше всего.

Ремень безопасности. Точно. Я сделала, как он просил.

— Так лучше?

— Да, — он поджал губы. — Моя фея.

Он завел двигатель, эта самодовольная тонкая линия всё ещё была на его лице. Было ли это попыткой Спектра пошутить?

— Я не фея и уж точно не твоя, — невозмутимо ответила я.

— Существуют разные типы фей, верно? От пикси до банши. Я позволю тебе угадать, о какой из них я говорил.

Он перешел дорогу, и я улыбнулся. Хорошо сыграно.

— Я ни за что это не надену! — крикнула я через примерочную, наблюдая за своим отражением в зеркале.

Это была моя шестая примерка. По сравнению с первыми четырьмя Спектр оставался спокойным, сидя на девчачьем диванчике для посетителей. Когда я показывала ему наряды, как задумчивая модель с подиума, он ответил мне всего одним кивком головы. Один кивок головы, который означал "ни за что на свете". Ему ничего не нравилось или, скорее всего, он терпел. Было ли это удивительно? Ведь это исходит от помешанного на контроле человека с невозможными стандартами. На пятом он сделал мне всего один пренебрежительный знак рукой. Даже продавщицы боялись его и не осмеливались предложить ему какую — либо помощь.

И прямо сейчас я была той, кто трусил.

На мне было длинное платье всех цветов радуги — от малиново — красного до темно — фиолетового, переходящее в мерцающий красный и нежно — розовый внизу. Оно было очаровательным. Вырез был глубоким. Кружево ниспадало на плечи золотыми украшениями, придавая образу романтическую и немного мрачную атмосферу благодаря строгим подплечникам. Обтягивающая в талии ткань облегала мои довольно широкие бедра, с открытым разрезом на ноге — из — за него была видна линия моего загара, и мне пришлось задрать трусики, чтобы их не было видно. Это было то платье, которое я могла бы добавить в свою коллекцию. И это было ещё хуже. Это была именно я, и именно поэтому я боялась значения этого платья.

— Ты выходишь? — крикнул Спектр.

— Нет.

Я услышала, как он поднялся со своего места, и почувствовала, как его внушительная тень вырисовывается за занавеской.

— Аврора, дай мне посмотреть.

Почему у меня возникла глупая страсть к бальным платьям? Потому что они заставили меня надеяться на жизнь, которой у меня не могло быть. Ту, которая должна была быть только вымыслом, а не реальностью. Надев их, я позволила себе почувствовать себя главной героиней, и мысль о том, что Спектр может читать меня, приводила меня в ужас. Это означало бы, что он был частью моей истории, и частичка моего сердца боялась быть отвергнутой. Возможно, у меня был синдром самозванца. Почему меня это вдруг стало волновать? Я сжала кулаки, глубоко вдохнув. Мне было всё равно, что подумает Спектр.

— Нет, давай попробуем что — нибудь другое.

Что — нибудь, что не заставляло бы моё сердце биться в груди, как замаскированная бомба.

— Если ты не откроешь занавеску, это сделаю я, — настаивал мерзавец.

— Не смей! Я сказала, что…

Он всё равно это сделал, и через зеркальное стекло на меня обрушился его тяжелый взгляд. Паника овладела моим противоречивым сердцем. Мне не нравилось, что он ворует мой кислород. С какой стати я так себя чувствовала? Спектр никак на меня не влиял. Я его ненавидела. А это было просто платье. И ничего больше. Никакой сказочной чуши. Ничего.

Его взгляд опустился вниз и задержался на каждой частичке моего тела на секунды, которые показались мне мучительными часами. Двигались только его зрачки, и в этот момент я бы предпочла быть обнаженной. Тогда я бы не чувствовала себя такой уязвимой и беззащитной.

— Это оно. Мы берем его, — в его сухом тоне не было никаких эмоций.

Раньше я привязывала символические моменты к некоторым платьям. С этим я представила, как сбываются мечты, рушатся замки и появляется второй шанс. Это породило искру вдохновения и надежды, и я понятия не имела, было ли это хорошо.

— Оно слишком прозрачное и с глубоким вырезом. Это не то, — оправдывалась я. — Я похожа на злодейку.

— Аврора, посмотри на меня, — его хриплый голос пробудил мои чувства, и я отважилась встретиться с ним взглядом через отражение в зеркале. — Если ты не веришь в то, что ты главная героиня, я сделаю тебя ею. Ты не сможешь спрятаться от меня. Это платье, оно…

— Это вся я, — закончила я шепотом.

— Совершенство, — бросил он в тот же момент.

Лёгкая вспышка удивления отразилась на его лице. Это длилось недолго, поскольку он скрыл это подергиванием горла и обычной отчужденностью, когда сказал:

— Я заплачу за платье. Переодевайся.

Он задернул занавеску, и я прислонилась к зеркалу, чтобы сделать прерывистый вдох.

Я сделаю тебя ею.

Моё сердце уже целую вечность не билось так сильно.